Кавказский отец подруги. Под запретом - Рокси Нокс

Рокси Нокс

Кавказский отец подруги. Под запретом

Глава 1

Захожу в прихожку, включаю свет и… натыкаюсь взглядом на мужские кроссовки.

Черт! Он вернулся с вахты. Какого лешего?

Виктор выходит навстречу с бутылкой пива в руке, его глаза пьяно блестят:

— Привет, скучала по мне, малышка?

— Я в прошлый раз матери ничего не сказала, но, если снова полезешь — я ей всё расскажу.

— Да ладно тебе. Че так встречаешь грубо? Почему жрать в холодильнике нечего? Не готовила, что ли? Каких-то древних пельменей пришлось сварить.

— Не ждала потому что, — буркаю в ответ. — Почему вернулся раньше?

— Так сложилось.

— Уволили, что ли?

— Типа того. Посрался там с одним… нос ему сломал. Выперли.

— Ну, нормально так. Мать знает?

— Нет, еще не звонил ей. И ты пока молчи.

Иду в свою комнату, отчим следует за мной по пятам.

— Чего тебе? — спрашиваю через плечо.

— Поговорить с тобой хочу. Давно не виделись.

— С бутылкой поговори. А мне собираться надо.

— Куда идешь?

— На день рождения к подруге.

— Меня с собой возьмёшь? — улыбается пьяненько.

— Нет! — захлопываю дверь, пока он не успел войти, и запираюсь на замок.

Чертов мудак! Теперь покоя не будет. Мать сама на вахте, вернется только недели через две. И похоже, мне придется делить пространство с этим… Виктором.

Весело, да.

Надеваю юбку и топ, которые приготовила заранее. Прическу делать не буду — некогда уже. Просто затяну волосы в конский хвост. Капельку духов на запястье.

Выхожу в коридор.

Отчим встает из-за стола и идет ко мне.

Надо сваливать!

— Так вкусно пахнешь. Сладко, — ведет носом у моей шеи.

— Мне некогда, — шарахаюсь от него и сую ноги в свои единственные туфли на каблуке. Купила я их явно в какой-то горячке, шпилька тонкая и длинная. Красивые, но неудобные. Придется потерпеть, потому мои балетки приказали долго жить.

— Выглядишь секси, Алка.

— Отвали, а! А то матери позвоню.

Угроза действует на Виктора, он отступает. Хотя и не перестает пялиться. Надеюсь, к моему приходу он будет уже дрыхнуть мертвецким сном. Специально задержусь подольше, чтоб уж наверняка в коридоре с ним не пересечься.

Едва успеваю на последний траллик, заскакиваю в него почти на ходу. Проезжаю пару остановок, выхожу. Мои девчонки уже пьют винишко на разогрев у ресторана. Обычная практика, когда у тебя нет денег на алкоголь, которых в заведениях продается по стоимости крыла самолета.

— Красотка! Будешь? — Света протягивает мне невскрытую баночку.

В другой раз я бы отказалась, не люблю алкоголь и отношусь к нему отрицательно, но не в этот раз. Возвращение отчима разрушило все мои планы. Мне так нравилось жить одной! Нет, я не делала ничего такого, не собирала у себя друзей и вписки. Я… наслаждалась тишиной и одиночеством.

Когда мать и отчим дома, начинается ад. Они ругаются, иногда дерутся. Я уже сто раз просила маму выгнать Виктора, но она не хочет. Любит его, видите ли! А мне приходится терпеть его сальные взгляды и пошлые намеки. Перед вахтой он чуть не перешел черту, попытался в трусы ко мне залезть! Скот вонючий!

Допив по баночке газированного напитка, заходим в ресторан. Мы с девочками всегда отмечаем дни рождения скромно. В клубы не ходим и приключения на свой зад не ищем.

— А эта дочь профессора Паскуды, забитая, ужас, — говорит именинница Катя. — Я ее хотела позвать с нами, так она даже испугалась. Папаша держит ее в ежовых рукавицах.

— Она нормальная, — вступаюсь за девчонку, вспоминая, как месяца два назад встретила ее на лестнице ревущей.

— Че ревем? — спросила я, садясь рядом с ней.

— Отец достал! — ответила Самира с ненавистью.

Я понимающе кивнула в ответ. В те дни меня доставал отчим, так что я понимала ее как никто другой.

— Мне никуда нельзя выходить, — продолжила жаловаться девушка. — Я вынуждена носить платок. Надо мной ржут однокурсники, замоташкой за спиной обзывают. Спорят рыжая я или темная. И какого цвета у меня волосы в трусах и в подмышках. Типа, кавказские девушки, не следят за собой, заросшие ходят. Но это не так! Я ухаживаю за собой!

— Да не слушай ты их придурков!

С этого дня мы стали не то, чтобы подругами, но общались часто. Самира продолжала жаловаться на отца, а я выслушивала ее. В такие моменты я чувствовала себя лучше.

Понимаю, странно. Но, общаясь с ней, я осознавала, что не одна я херово живу, и на свете полно несчастливых людей. Это действительно успокаивало и придавало мне сил.

— Аллусь, о чем задумалась? — спрашивает Света.

Мы вышли во двор, подышать и выпить еще по баночке вина. Оно стало теплым и невкусным, лежа в сумке, поэтому я поставила его на перила.

— Виктор вернулся.

— Да ты что? И что теперь? Мож у меня поживешь?

— Ну куда у тебя, Свет? Вы же бабушку лежачую забрали. Ничего он мне не сделает. У меня на двери замок надежный. Будет буянить — вызову ментов. Он знает, что я ему не мать. Не позволю к себе домогаться.

— Знает то знает, но чует мое сердце не просто так он вернулся.

— Да выперли его с работы. Вот и приехал по месту прописки.

— Ох, черт, не оборачивайся, Ал, там профессор Паскуда! — Света суетливо прячет банку с вином в сумку. — Авось не заметит нас.

Мы обе знаем, что дотошному преподу ничего не стоит сообщить в деканат, что он видел нас с алкоголем. Несмотря на то, что мы совершеннолетние, в нашем ВУЗе такое поведение порицается.

Мне всегда было интересно, как профессор Шерханов выглядит вне учебных стен. Такой же строгий и чопорный?

— Где? — оборачиваюсь и нечаянно задеваю свою банку, которая стояла на перилах, локтем.

Банка падает, ударяется об тело нашего препода, и розовое вино растекается по его рубашке…

Мне конец.

Глава 2

Булат Муратович поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Он может подумать, что я скинула на него напиток специально. Это еще хуже, ведь он ведет кучу предметов, без которых мне ни за что не закрыть сессию.

Вот попала!

— Булат, вот салфетка, — слышу писклявый женский голосок и узнаю в его спутнице Жанну Николаевну Гринченко, или просто Грымзу, она тоже преподает в нашем институте.

У него с носатой истеричкой роман? Вот прикол!

— Булат Муратович, простите нас, — говорит Света умоляющим голоском, а я молчу. Судя по