Да, шеф! - Джинджер Джонс

– Ладно, я поняла, много секса.

– Крыса вынашивает потомство всего три недели, а потом рожает десять, а то и двадцать детенышей. Много-много.

Слова застревают в горле. Гость протягивает ей руку и жестом предлагает спрыгнуть. Фрейя невольно оглядывает его окровавленные одежды.

– Это вино, – поясняет он, подметив ее страдальческую гримасу. – Я делаю вино. Меня зовут Ксантос, мы с Димитрием близнецы.

Надо же, насколько братья разные. Димитрий высокий, светлокожий и с золотыми локонами, а вот Ксантос более коренастый, с крепкими мускулистыми ногами. Его длинные косматые волосы на несколько оттенков темнее, чем у брата. Но если присмотреться, сходство все же есть: одинаковый низкий лоб, высокие скулы и греческий нос – идеально прямой с точеными ноздрями. Фрейя неловко улыбается, хватается за протянутую руку и спрыгивает вниз.

Ладонь у Ксантоса шероховатая, испещрена небольшими неровными порезами.

– Я Фрейя, – представляется она, встав перед гостем.

– Рад знакомству, Фри-я. – Ксантос не так бегло говорит по-английски, как брат, и немного глотает гласные. – Стой, – вдруг поднимает он палец, заметив что-то за комодом. Затем с улыбкой приседает на корточки, шепчет по-гречески, подхватывает что-то с пола и показывает Фрейе маленькую коричневую песчанку.

– Коническая голова?

– Простите, я подумала… не знаю, может, показалось…

– Это Адонис, питомец брата, – с улыбкой сообщает Ксантос.

Фрейя подступает ближе, и комок шерсти смотрит на нее блестящими черными глазами. Хвост все-таки не голый, а пушистый, усы вовсе не жесткие, а нос скорее в форме сердечка, а не конуса. Фрейя прикусывает щеку. Надо же было выставить себя такой слепой дурой, да еще и истерику закатить.

– Димитрий держит песчанку? – Голос подводит. Как-то не похож Димитрий на любителя грызунов.

– Адониса завела его жена. Сама ушла, а питомца бросила, вот парни и сошлись. В общем-то, только мыш на память от нее и остался. Димитрий обрадуется, что ты его нашла… Хочешь подержать?

Ксантос вытягивает испачканную вином руку, и Адонис шустро мчится вниз по ней, как по беговой дорожке.

Фрейе совсем не хочется общаться с грызуном, но как теперь отказаться? Ей так неловко, что она приняла его за крысу – получается, оскорбила и дом, и само животное.

– Конечно, давай! – Фрейя ловит Адониса, стараясь не завизжать, пока коготки царапают кожу. Но тут мыш вырывается из рук и прыгает на грудь, цепляясь за край топа. А уж когда усики начинают щекотать тело, она не выдерживает. – Брысь!

Ксантос хочет поймать беглеца, но тот проваливается Фрейе в декольте.

– Ксантос? – В дверях появляется Димитрий и застает неловкую сцену. Рука брата наполовину засунута под футболку гостьи. Димитрий кривится от ярости и выдает тираду на греческом, размахивая руками, точно мельница.

Щеки горят. Фрейя смотрит на Димитрия.

– Извини. Я приняла твоего питомца за крысу, испугалась, а Ксантос просто показывал мне…

Димитрий смотрит на них обоих.

– Песчанку, – договаривает Ксантос, глядя на Фрейю.

Димитрий поджимает нижнюю губу и тянется за освобожденным питомцем.

– Ты все неправильно понял, – уязвленно говорит Фрейя, бросает на Ксантоса умоляющий взгляд, но он, похоже, человек немногословный. Просто стоит, подняв одну руку, мол, сдаюсь, а другой держит Адониса. Судя по улыбке, вспышка брата изрядно веселит Ксантоса.

– Подожду снаружи, – заявляет Димитрий, прижимает мыша к груди и захлопывает за собой дверь.

Ну вот. Фрейя хватает телефон и спешит следом.

– Рад был познакомиться, Фри-я, – окликает ее Ксантос.

Она оборачивается и видит, как он водит перепачканными ладонями по комоду. Господи, что Димитрий о ней подумал? Она всего пару часов на Кипре, а его брат уже засунул ей руки в декольте. Щеки пылают. Последний раз она чувствовала себя такой униженной, когда мать слишком рано вернулась домой и застала ее за мастурбацией на диване при свете дня.

Сгорая от стыда, Фрейя выходит прочь. Лучше бы ее облапал Димитрий. И в куда более эротичной обстановке.

Глава 5

Неспящие в Лаппо

Фрейе не спится. И дело не в чужой стране, чужой кровати или волнении от предстоящего первого испытания. Нечто иное гложет сознание, и на сей раз это не песчанка. Или все-таки она? Это ветер снаружи шумит, или скребутся коготки?

Она врубает свет и оглядывает комнату, но все тихо-мирно. Фрейя задерживает дыхание, пока не начинает стучать в ушах, но никакого скрежета даже в самых отдаленных уголках. Она осторожно свешивается с края кровати, осматривает пол. Тоже чисто. Фух. Светящиеся цифры на экране телефона говорят, что уже полночь, но из-за разницы во времени так не кажется.

Хади

Стой, стой. В смысле его брат «случайно» сунул руку тебе в топ? Это уже не красотами полюбоваться!

Фрейя

Да он просто песчанку доставал.

Хади

Это что, жаргон такой? Ты в курсе, что можешь заявить на него за домогательства?

Фрейя

А если скажу, что мне понравилось, будет слишком не по-феминистски?

Вот в чем загвоздка. Не в мыши, крысе или песчанке. Или вообще в животном, если на то пошло. Не в конкурсе или главном призе. Из головы не шел момент, когда Ксантос посмотрел на Фрейю своими пронзительными зелеными глазами и сунул руку ей под одежду. Загрубевшая кожа царапала грудь. Рука человека, привыкшего к тяжелой работе. Какая глупость продолжать думать о Ксантосе, когда изначально запала на его брата. Вот к чему приводит дефицит мужского внимания, от которого Фрейя страдала последний год. Недостаток секса – штука коварная, если не поостеречься, то можно дойти и до фантазий о том беззубом старике с ослами. Ладно, без ослов, но все же…

Как же сложно женщине в современном мире. Совершенно неприемлемо зависеть от мужчины в финансовом, эмоциональном и бытовом плане, но есть вещи, где самой не обойтись. Фрейя разглядывает кабачки, основной ингредиент тажина [5] Талии. Неужели потребность в сексе делает женщину менее умной, независимой или значимой? Можно ли сходить с ума от желания и оставаться достойным, надежным и умным человеком? Компрометирует ли сексуальная тяга феминизм? Черт возьми, почему она думает об этом посреди ночи?

Температура резко упала. Накинув джемпер на плечи, Фрейя подходит к окну и смотрит на луну, ее мысли обращены к матери, которая, вероятно, сейчас ложится спать, а надзиратель выключает свет в общих коридорах, давая сигнал к отбою. До этого мать читала книгу или смотрела телевизор – сейчас каждая комната в доме престарелых Стоксбридж оснащена двадцатичетырехдюймовым плазменным экраном. А еще она снова ободрала себе все ногти. Мама упорно стачивала