Разрушь меня - Бьянка Коул

— Извини, мне нужно подышать свежим воздухом. — Наташа проскальзывает мимо меня, оставляя за собой шлейф духов, когда направляется по западному коридору.

Я следую за ней, мои более широкие шаги сокращают расстояние между нами. Она ныряет в кабинет куратора, думая, что она умная. Дверь еще даже не успела захлопнуться, как я толкаю ее обратно.

— Убегаешь, Наташа?

Она поворачивается ко мне лицом, грудь тяжело вздымается. — Прекрати преследовать меня.

— Как будто ты не рассчитывала именно на это. — Я закрываю за собой дверь, замок защелкивается с тихим щелчком.

— Ты невыносим. — Ее руки сжимаются по бокам. — Ты думаешь, что можешь загнать меня в угол, когда захочешь?

— И все же ты остаешься здесь, в частном кабинете, а не в главной галерее. — Я подхожу ближе. — Если бы ты действительно хотела избежать встречи со мной, ты бы осталась там, где были свидетели.

Краска заливает ее щеки. — Может быть, я хотела уединения, чтобы послать тебя к черту.

— Это то, что ты хочешь мне сказать? — Еще один шаг. — Потому что твое тело говорит совсем другое.

— Мое тело не диктует мой выбор. — Но ее голос дрожит, когда я сокращаю расстояние.

— Нет? Тогда почему ты отступаешь? — Я следую за ней шаг за шагом, пока ее бедра не упираются в стол. — Почему ты не можешь смотреть мне в глаза без того, чтобы твои зрачки не расширились?

— Потому что ты властный ублюдок, который...

Я прижимаю ее к столу, уперев руки по обе стороны от ее бедер. — Что? Заставляет тебя чувствовать то, в чем ты не хочешь признаваться?

— Я ненавижу тебя. — Ее пальцы впиваются в мои лацканы.

— Лгунья.

Ее глаза вспыхивают яростью. — Ты высокомерный...

Я прижимаюсь губами к ее губам, проглатывая ее слова. Она издает звук протеста, который переходит в стон, когда я запускаю пальцы в ее волосы. Ее губы приоткрываются, позволяя мне ощутить вкус ее гнева, ее желания. Она прикусывает мою нижнюю губу так сильно, что идет кровь, и я рычу ей в рот, сильнее прижимая ее к столу.

Ее ногти впиваются в мою шею, пока я пожираю ее рот, заявляя права на каждый дерзкий вздох. Я хватаю ее за бедра, поднимая на стол. Бумаги рассыпаются. Она обхватывает меня ногами, притягивая ближе, одновременно кусая и царапая. Это неподчинение — это битва, каждый поцелуй — объявление войны.

Я отрываю свой рот от ее рта, чтобы прикусить чувствительное местечко под ухом. Ее голова откидывается назад со стоном, который отдается прямо у меня в паху. — Все еще ненавидишь меня? — Я рычу ей в горло.

— Да, — выдыхает она, выгибаясь, когда я сосу сильнее. — Боже, да.

От звука голосов в коридоре мы оба замираем. Приближающиеся шаги, затем останавливаются за дверью.

Таш отталкивает меня, разглаживая платье. Ее помада размазалась, волосы выбились из элегантной прически. Вид ее растрепанной от моего прикосновения вызывает у меня желание запереть эту дверь и проклинать последствия.

— Уходи. Сейчас же. — Ее карие глаза полны стали. — Это была ошибка.

Я поправляю галстук, облизывая губу и чувствуя вкус крови там, где она меня укусила. Не говоря больше ни слова, я выскальзываю через боковую дверь в пустой коридор.

Что, черт возьми, только что произошло? Я никогда так не теряю контроль. Никогда никому не позволяю влиять на меня. И все же я здесь, прячусь в темном коридоре, как какой-то влюбленный подросток, мое тело все еще гудит от ее прикосновений.

Я ломал людей вдвое крупнее себя и организовывал сделки на миллиарды долларов, не моргнув глазом. Но один острый на язык куратор заставил меня вести себя как самца в брачный период — неприемлемо.

Я смотрю на свое отражение в витрине. Мой обычно идеальный внешний вид заметно помят. На моей шее расцветает красная отметина в том месте, где ее ногти пустили кровь.

Это должно закончится. Я Дмитрий Иванов. Я не бегаю за женщинами и не теряю над ними контроль.

Так почему же я все еще жажду ощутить ее вкус на своих губах?

Глава 8

ТАШ

Я разглаживаю свою повседневную джинсовую юбку, чувствуя странную неловкость из-за того, что появляюсь в повседневной одежде. Кашемировый свитер, по крайней мере, добавляет лоска, но он совсем не похож на мои обычные доспехи из винтажных дизайнерских вещей.

Новый семейный особняк Софии маячит впереди, когда Uber подъезжает к воротам. Охранник машет мне рукой, поскольку они уже хорошо меня знают.

— Таш! — София сбегает по ступенькам крыльца, ее лицо сияет. Она также одета в кремовую шелковую блузку и сшитые на заказ брюки. — Слава Богу, ты здесь. Мне нужна поддержка со всем этим тестостероном.

Я смеюсь и заключаю ее в объятия. — Все так плохо?

— Николай и Алексей спорят о футбольных командах, а Дмитрий все утро сидел в кабинете. — Она берет меня под руку, когда мы направляемся внутрь. — Хотя теперь, когда ты здесь, он, вероятно, появится.

В животе у меня неприятно переворачивается. — София...

— Знаю, знаю. Я не собираюсь сводничать. Но ты не можешь отрицать, что между вами что-то есть.

Интерьер особняка окутывает нас теплым деревом и сверкающим мрамором. Из гостиной доносятся голоса — мужской смех и добродушный спор на смеси русского и английского.

— Есть опасность, — поправляю я ее, понизив голос. — И осложнения, которые мне не нужны.

София останавливает нас в коридоре, выражение ее лица серьезное. — Ты для меня семья, Таш. Это означает, что теперь ты и для них семья, нравится тебе это или нет.

— Это-то меня и беспокоит. — Я сжимаю ее руку. — Но давай не будем перегибать палку. Я чувствую запах еды и умираю с голоду.

— Миссис Петрова сегодня превзошла саму себя. Подожди, пока не попробуешь ее пельмени.

Мы сворачиваем за угол в ярко освещенную кухню, и я на мгновение замираю, когда Дмитрий отрывает взгляд от своего кофе, его темные глаза мгновенно находят мои. Он в черном свитере, который придает ему обманчиво доступный вид, но я знаю лучше. В хищнике нет ничего непринужденного, даже когда он находится в состоянии покоя.

Кухня наполняется ароматом стряпни миссис Петровой, когда братья тянутся к еде. Я наблюдаю за их динамикой.

— Дотронься до последнего пельменя, и я взломаю твои швейцарские счета, — предупреждает Алексей Дмитрия, который приподнимает бровь и все равно протыкает клецку.

— Ты можешь попробовать, младший брат. — В тоне Дмитрия слышится властность, которая заставляет замолчать даже Алексея. — Но мы оба знаем,