Побочный эффект - Ольга Вечная

Эккерт смотрит на меня. И я, быстро облизав пересохшие губы, смотрю на монитор:

- Когда Арвен ничем другим не может помочь, она начинает просить. - Я делаю паузу, чувствуя на себе его прямой взгляд. - Если в операционной что-то идет не так, я тоже начинаю мысленно просить. Это глупость, я понимаю.

Кожу покалывает.

Эккерт распрямляет плечи, и мне кажется, что еще секунда, и он коснется меня.

Он не касается, но продолжает рассматривать на грани «осязаемости».

- Помогает? - фраза звучит хрипловато и без насмешки. Совсем близко у моей щеки.

Поднимаюсь и, обойдя тяжелый стул, обхватываю его спинку руками. Так лучше.

Теперь между нами стул.

Эккерт смотрит с легким прищуром снизу вверх, словно флиртуя (флиртуя?!), но даже сейчас продолжает устрашать.

- Когда как. В основном — да.

Вдруг вспоминаю операцию с Журавлевой да так явно, словно прямо сейчас стою со скальпелем в насквозь промокшей от пота хирургичке. Не самый тяжелый случай в моей практике, но все же один из. Наверное, из-за висящего иска, я все время возвращаюсь мыслями именно к той операции, кручу ее в голове.

- А вам что помогает?

- У меня лучшие диагностические аппараты.

- Получается, вы никого не теряли? Даже не находились на грани?

Он медлит перед ответом.

Поднимается, тоже берется за спинку стула. Кровь ударяет в лицо.

В этот момент в дверь стучат. Следом та открывается и в кабинет заглядывает медсестра Арина. Увидев нас, она как будто пугается. И я начинаю чувствовать себя неловко, явно усугубляя происходящее.

- Извините, пожалуйста! Я постучалась. Не хотела мешать, но... пациент готов.

- Отлично, начнем по расписанию, - говорит Эккерт.

- Пациент готов, а я нет, - отшучиваюсь нервно. - Значит, пойду готовиться. Спасибо.

Поспешно выхожу из кабинета.

Блин.

Мы были наедине не менее пятнадцати минут. И нас как будто застукали.

Дважды блин. Я совсем не подумала, что о нас с Эккертом в принципе что-то можно подумать. Это же смешно!

Я не подумала, что он мог снова полезть с поцелуями, как в тот раз. С другой стороны, сейчас он не был пьян. Но вдруг, это уже не важно?

Арина так расстроилась. Точно к нему по-особенному привязана.

Хорошо, что это совсем не мое дело. И вообще никак меня не касается!

***

Операционная встречает привычным холодом и запахом йода. Остальное здесь — непривычно. Я стараюсь скрыть, насколько поражена уровнем оснащения: всё выглядит супер современным, будто мы на съемках фильма.

Операционная сестра (не Арина! Аминь!) помогает надеть стерильный халат, и я подаю руки.

Перчатки надевают привычным закрытым методом, манжета садится плотно, как влитая.

Вторая сестра уже закончила ассистировать Эккерту при надевании халата и перчаток и вслух считает салфетки. После окончания операции мы вновь будем их считать, снова вместе и вслух — приятно, что хоть что-то с гоской совпадает.

На мониторе анестезии зелёные полосы «дышат» ровно.

- Тайм-аут, — говорит Тимур, не повышая голоса.

Общая пауза. Старшая сестра начинает диктовать:

- Пациент Квасов Петр, двадцать девять лет. Показания: болезненный постцистостомический рубец, фиксация пузыря к передней брюшной стенке... (и много чего еще). План: освобождение пузыря от спаек, иссечение рубцового тракта, далее уретропластика. Антибиотик — цефазолин, введён тридцать минут назад. Инструменты — полный набор, кровь по запросу, группа и резус подтверждены. Команда — Эккерт, Орлов, консультант Евсеева, анестезиолог — Назарова.

- Подтверждаю, — говорит Тимур. — Начинаем.

Операционное поле разметили с запасом: низ живота и промежность уже обработаны и укрыты отдельно, чтобы не перестилать между этапами.

Я приятно удивлена обязательностью и вниманием к деталям.

Анестезиолог кивает: «Стабилен».

Первый разрез — короткий.

- Что видите? - спрашивает Эккерт.

Я убеждаюсь, что вопрос адресован именно мне, и произношу:

- Ткани «деревянистые». Белёсая полоска рубца тянет стенку пузыря вперёд, словно поводок.

Бедный, как он жил. Такой молодой.

- Последствия длительного стояния SP-дренажа, — комментирует Тимур в полголоса. Орлов кивает. — И кто-то, судя по нитям, не пожалел нерассасывающегося.

Он работает спокойно и экономно. Мне доверяют подержать крючок.

В тот момент, когда самое сложно сделано, Эккерт произносит:

- Что там дальше в этом фильме про хоббитов?

Наши взгляды встречаются. Его глаза серьезные, но он ведь шутит? Или нет? Медсестра смотрит на нас как на психов, Орлов тихо смеется.

Кажется, мы совсем не понимаем шутки друг друга. У него они какие-то дурацкие.

- Сейчас рассказывать? - уточняю.

- Вам помешает?

- Вы же будете шить, а не я. Мне-то что.

- Шить будете вы. Так что, покажете ваш опыт? Начните с наружного слоя.

И мои пальцы начинают гореть.

Глава 12

Главные швы Эккерт мне не доверил, что было ожидаемо.

Я бы справилась, и думаю, он это понимает, иначе бы и близко не подпустил к своей операционной.

Дело в том, что побочные эффекты исключить невозможно. Всегда есть пусть минимальный, но все же риск неожиданных осложнений. Даже при идеальных показателях, точнейшей диагностике на самых современных аппаратах мы можем внезапно потерять контроль над ситуацией. Человеческий организм уникален и полон сюрпризов. Обычно я стараюсь избегать необязательных вмешательств и не рекомендую без острой необходимости ложиться под наркоз.

Сейчас я в опале.

Если вдруг в «Эккерт-про» что-то пойдет не по плану при моем участии — угадайте, на кого спустят собак.

Пусть Эккерт, в первую очередь, печется о собственной заднице — а кто бы на его месте не пекся? Но при этом я, стоя с иглой в операционной и работая над простым швом, с которым справлялась уже в первый месяц ординатуры, ощущала детский восторг и... заботу.

Он поманил меня сладким пряником, но не навесил лишней ответственности. Я чувствовала себя защищенной и спокойно работала. Как раньше.

Шов получился, без ложной скромности, — загляденье.

Мои дорогие цыплятки — раньше всегда были только женщины. Каждая женщина хочет быть не только здоровой, но и красивой. Я привыкла шить так, чтобы спустя год никто бы и не догадался о вмешательстве.

Эккерт принялся взахлеб хвалить меня, а сразу после операции угостил шампанским и крепко обнял!

Шучу, конечно. Попались? Он прищурился и кивнул. А потом нагрузил таким количеством работы, что я вновь вспомнила ординатуру.

***

Следующие дни сливаются в один, я ухожу домой после десяти и прихожу к семи утра. Готовлю отчеты для страховых, обзваниваю пациентов, просматриваю медкарты, присутствую на приемах, сопровождаю Эккерта на обходах, иногда помогаю в