Пепел прошлого (СИ) - Евсения Медведева

Сладость клубники, горечь кофе ударили в нос так резко, что я зарычал и, не удержавшись, прижался к ее губам, чтобы ощутить все. Вкусовая бомба взорвалась на языке так быстро, голова закружилась, а уши заложило от ее резкого вскрика. Лиза обхватила руками меня за шею, словно боялась, что я отстранюсь. Она стонала, а я продолжал целовать, упиваясь мягкостью губ. Молился, чтобы дрожь облегчения не затихала. Хотелось умереть здесь и сейчас.

Когда голова, покачнувшись в последнем приступе кружения, "вернулась на место", а дыхание стало приходить в норму, я смог оторваться от ее губ. Чуть прикусывая, оттягивая за собой, впитывая последние нотки вкуса…

— Макси… — прошептала она и, как тогда… много лет назад, провела пальцами, вымазанными в сиропе, по моим губам…

*****Лиза*****

Я плакала… Так горько, не позволяя слезам вырваться наружу. Внутри все сжималось от боли и сладостного удовлетворение. Ноги дрожали, руки свисали по обе стороны стола, а душа плакала. Его кожа и запах, от которого кружилась голова. Все сводило меня с ума. Вымученное за годы состояние спокойствия исчезло и испарилось. Я вновь ощутила ту степень тоски, что выворачивала меня. Хотелось вцепиться в него и не отпускать, наслаждаясь последними хрипами. Хотелось бросить всех и пойти следом…

Он изменился. Появилась какая-то соблазнительная грубость и требовательность. А взгляд перестал быть романтично-сладким. Это больше походило на пламя, способное сжечь дотла. В его взгляде пропала ненависть. И надежда, хоть на миг, но коснулась моей растревоженной души. Надежда на то, что рано или поздно все само собой разрешится. Пусть все само собой… Потому что от меня он никогда не узнает правды.

Как я хотела, чтобы он вновь поцеловал. Чтобы просто прижался губами, позволив вспомнить забытые ощущения. Я открылась прошлому, позволяя окунуться в него по самую макушку. Но, как и всегда, после самого сильного наслаждения приходит ощущение трезвости и одиночества…

— Лизка! Ты где? Тебя вся больница ищет. Опять закрылась? — резкий вскрик Киры за дверью вмиг погасил пламя, в котором сгорали два тела посреди когда-то стерильной лаборатории…

Глава 5.

Молчала. Молчала уже пару часов, чем сильно бесила Киру и остальных. Даже Мирослава, обычно державшая нейтралитет в любых ситуациях, поджимала губы от недовольства. Они сидели вокруг спящей Варюши, испепеляя меня пронзительными взглядами, пока я еще раз проверяла результаты УЗИ, занося нужные данные в карточку.

Кира пыхтела все громче и громче, не понимая, с какой стороны подойти со своими расспросами. Было глупо надеяться, что она будет молчать, наблюдая, как нагло улыбающийся Макс вальяжно вышел из лаборатории, облизав палец с клубничным джемом. Он подмигнул ей, не проронив ни единого слова, Кира просто застыла на месте, медленно хлопая огромными голубыми глазами, под которыми блестели еще недавние слезы.

А теперь ей приходится молча смотреть, как я не спеша расписываю график приема лекарств для медсестер, на попечение которых оставлю Варю. Мне было необходимо вернуться домой, потому что за последние двое суток, кроме рожениц, их детей и любопытных друзей, я никого не видела. И сон. Мне просто необходим сон. Такой настоящий и крепкий, как мой любимый кофе.

— Мое терпение тает, подобно снегу в апреле! Слышишь? — зашипела Кира, как только Мирослава отошла к окну, чтобы ответить на телефонный звонок.

Но я продолжала молчать, стиснув челюсть до скрипа. Молчала, понимая, что если пророню, хоть одно слово, то расплывусь прямо здесь. Растекусь, как пролитый сироп по гладкой поверхности пола. Заполню палату тягучим туманом моих чувств и эмоций, пробужденных от долгого сна.

Писала, вслушиваясь в скрип ручки по листку бумаги, попутно разглядывая потрескавшийся лак на указательном пальце и, как обычно, перевернувшееся кольцо, подаренное родителями на совершеннолетие. Делала все, что угодно, лишь бы не прислушиваться к ноющему стону собственного тела. Оно кричало, требуя добавки. Расслаивалось по мышцам, ныло от жажды и скрючивалось от ломки. Каждый вздох заставлял вспоминать его касания. Его длинные пальцы ощупывали меня, пробегаясь легко и почти не касаясь. Кожа дрожала от мурашек холода, мне было зябко без его дыхания….

— Больной требуется покой, а если вы начнете перегибать палку, уважаемые родственнички, то ее лечащий врач, пока лояльно закрывающий глаза на посещения в неустановленное время, выставит всех за дверь, — быстро прошептала я и бросилась бежать. Быстро переступала по ступеньками, накидывая прямо на больничную одежду шубу. Но я не могла вернуться в лабораторию, только не сегодня….

***

— Мамочка, — шепот дочери становился все четче. — Мамуль, хватит спать. Я соскучилась.

— Мышка моя, полежи с мамой? — прохрипела я, подтягивая хрупкое тельце дочери к себе. Быстро накрыла одеялом и зарылась носом в ее волосы.

— Ну, ма-а-а, — захихикала она, вертясь, как ужик. — Ты нам обещала кино и мороженое. Но Ванька опять пару притащил за поведение на физре, поэтому согласна взвалить на себя и его порцию удовольствия. Будет, конечно, тяжело, но я выдержу.

— Э! Тоже мне сестра называется! — сын вбежал в комнату, топая, как маленький мамонтенок и запрыгнул на кровать, подбросив нас на пару сантиметров в воздух. — Бабушка сказала тебе не будить Муню. Она звонила в больницу, сегодня красный код.

— Красный — синий, а я просто соскучилась, — проворчала Мила и зарылась глубже в одеяло, не забыв показать язык брату.

— Иди ко мне, мой мужчина, — я ухватила его за ручку и уложила за собой, прижав его теплую ладошку к щеке.

"Красным" принято было считать тяжелую смену, после которой Буля тщательно оберегала мой сон. Но деточки выискивали всевозможные варианты, лишь бы просочиться в спальню матери.

— Ладно, бандиты, уговорили. Идем в парк развлечений, но потом…

— Что? — в один голос спросили они.

— Потом Ванюша молча сидит в кресле у парикмахера, пока ему отрезают его длиннющие пакли, закрывающие красивые карие глаза, а Мила с радостью открывает рот, чтобы дядя-стоматолог осмотрел ее зубы. Договорились?

— Нет! — снова хором ответили дети.

— Ну, окей. Мое дело — предложить, — я вновь упала на кровать, накрывшись одеялом с головой. — Пять, четыре, три..

— Ладно, уговорила, — проворчал Иван, скатываясь с кровати. — Мам, мне кажется, что ты выбрала не ту профессию. Тебе бы в дознавательном комитете работать. Паяльники, там, молотки всяческие, пилы…

— Но только если мне ничего не будут сверлить, — очнувшись пропищала Мила, закрыв рот своими пухлыми ладонями.

Я улыбнулась, рассматривая дочку, которая растет так быстро. Дети, как песок, сладкие моменты детства утекают сквозь пальцы, пока взрослые работают, пытаясь доказать что-то. Кому