Кавказский отец подруги. Под запретом - Рокси Нокс

— Могу подбросить до центра, — заявляет профессор. — А то в наших краях нерегулярный общественный транспорт. Будешь минут тридцать на остановке мерзнуть.

— Ладно, если вам не сложно, — пожимаю плечами.

Блин, мне неловко. Я словно приживалка. Катаюсь с чужим отцом в чужих вещах. Надо как-то отблагодарить добрую Самиру. Купить ей какой-нибудь подарочек. Да и Шерханову небольшой комплимент сделать. Тьфу-тьфу, но он немного изменился, уже не такой категоричный придурок по отношению ко мне.

Сажусь в тачку Булата Муратовича и дергаю ремень безопасности. Не знаю, куда себя деть от неловкости. Это утро не задалось с самого начала.

— Для кого так оделась? — хмуро спрашивает он.

— Простите, как?

— Вызывающе.

— Вы опять?

— У тебя разрез до середины бедра и пупок видно. Где ты вообще взяла этот костюм?

— Не поверите! В шкафу вашей дочери.

— Не верю. У нее нет таких вещей, я бы никогда не позволил ей надеть что-то подобное.

— Вы действительно хотите тратить время на отчитывание меня за одежду?

— Алла, не одевайся так.

Ушам своим не верю. Он снова назвал меня по имени! Уже дважды за сегодня. Прям прогресс-прогрессище.

И вместо того, чтобы из принципа возразить ему, я отвечаю спокойно:

— Хорошо, не буду.

Мой ответ его успокаивает, и мы едем в центр города.

Я действительно могла бы надеть джинсы и неприметную футболку, но почему-то выбрала именно этот потрясающий, но совершенно непрактичный костюм. Я знала, что он заметит меня в нем. А он не просто заметил, он разозлился и… приревновал? Спросил для кого я оделась так.

— Я хотела бы извиниться за душ… — краснею, как помидор. — Больше этого не повторится. Мне крайне неловко. И я… — замолкаю, не зная, что еще добавить.

Я правда чувствую себя ужасно из-за того, что предстала перед ним голой. Хуже не придумать ситуации. Это очень стыдно.

К счастью, Булат Муратович не развивает эту тему, кивает мне, мол, принято, и спрашивает:

— Так где тебя высадить?

— У спортивного магазина, — выдыхаю с облегчением.

Шерханов тормозит в указанном месте и бросает на меня строгий взгляд:

— Не вляпайся никуда, ради Всевышнего.

— Вы о чем?

— Ты все понимаешь. Будут какие-то проблем, сразу звони мне.

Выхожу из машины и поднимаю руку в прощальном жесте. Булат Муратович бросает жгучий взгляд на мой поехавший разрез и качает головой. Мгновенно привожу юбку в порядок. Подумает еще, что его соблазняю!

Отъезжает медленно.

Фух.

Хотя открытая нога по сравнению с голым мокрым телом выглядит куда безобидно. Черт, я сгораю от стыда. Красная вся, горю.

Бегу в офис, где подрабатываю в свободное время. Работа однотипная — разбирать архив и сортировать старые бумаги. Что-то откладывать на выброс, что-то распихивать по ящикам и подписывать. Может быть, когда-нибудь я буду работать в этой элитной юридической конторе.

Мечты…

Вечером, когда я уже порядком вымоталась, звонит мать.

— Чтобы через тридцать минут была дома, — безапелляционно заявляет она.

— Ты… вернулась? — спрашиваю взволнованно.

— Да, приехала. Пришлось бросить работу из-за вас. Жду тебя на разговор.

— К чему мне готовиться хоть, скажи?

— Приедешь — узнаешь, — отсекает и отключается.

Господи, у меня дрожат руки, я волнуюсь, и мне страшно, что она сделает выбор в пользу этого кобеля!

Надо ехать. Это мой шанс вернуться домой и жить своей обычной жизнью.

Беру такси, несмотря на его стоимость из-за часа пика. Хочу поскорее выяснить всё. Рассказать ей о том, какой Виктор мерзкий козел. Он не посмеет в глаза говорить мне, что ничего не было.

Захожу в квартиру, и меня обдает неестественной чистотой и свежестью. Всё вылизано, проветрено. Он убрался, готовился, знал, что она приедет раньше. А я… я ничего не знала. Сердце сжимается от предчувствия беды.

— Мам, — бросаюсь к ней, но обнять не решаюсь. Стою, как вкопанная, чувствуя пропасть между нами.

Она сидит за столом, вся напряженная, смотрит на Виктора, который в ее присутствии выглядит паинькой. Где же тот самоуверенный похотливый говнюк? А нет его! Есть только щеночек, который подобострастно смотрит на свою хозяйку. Фу, меня тошнит от этого зрелища.

— Алла, я воспитывала тебя одна, как могла. Вкладывала в тебя свою душу, деньги, — начинает она, и мне делается нехорошо. — А ты всё похерила. Пьешь, гуляешь, мужа моего соблазняешь…

— Это неправда! — вырывается у меня.

— Замолчи, дай мне сказать, — мама поднимает ладонь, и я вижу, как сильно натружены ее руки. Они сухие и в мозолях. Ей приходится много работать физически, чтобы оплатить нашу жизнь. А этот прихлебатель…

— Я разочарована в тебе, но… может быть, еще не всё потеряно. Ты пришла трезвая, от тебя не пахнет сигаретами… Грязная правда, — она кивает на подол моей юбки.

— Да я прямо с работы сюда.

— С какой работы? С какой работы, Алла? С той, о которой я и думать боюсь? А костюмчик-то дорогой на тебе. Где взяла?

— У подруги.

— Ну да, конечно, — они переглядываются с Виктором.

И это больно ранит меня. Она с ним заодно, как заговорщица, против меня — своей родной дочери. Готова унижать меня и оскорблять, чтобы не потерять его.

— Мама, не верь ему! Он лжет! Я не устраивала из нашей квартиры притон! Я вообще не пью. И не курю! Я не приводила сюда никого, я читала книги, училась… А вот он вернулся и начал руки распускать!

— Так всё, хватит, — морщится мать, явно не желая слушать о подвигах своего муженька. — Втроём мы здесь не уживёмся. Я приняла решение, что ты пока поживешь у бабки.

— В смысле: у бабки? У какой?

— У Виктора есть бабушка, одинокая, с квартирой. Пойдешь туда за ней ухаживать. А потом, когда она умрет, унаследуешь ее квартирку. Только так ты сможешь доказать, что хоть чего-то стоишь в этой жизни.

— Я не пойду… — шепчу в ужасе.

— Ты сделаешь это, Алла! Ты сделаешь хоть что-нибудь полезное для нас, своей семьи, черт возьми, ты поняла?! Будешь жить с бабкой, может, хоть за ум возьмешься. Она вредная, придирчивая… — в ее голосе звучит неприкрытое злорадство. — Не то, что я, с рук тебе всё спускала. Но довольно!

— Ты издеваешься?!

— Нет, Алла. Либо едешь к бабке, либо у меня больше нет дочери. У тебя есть пятнадцать минут, чтобы собрать свои вещи…

Глава 15

«Ты сделаешь хоть что-нибудь полезное для нас, своей семьи…» — звучат в голове мамины слова.

То есть я бесполезный в принципе человек?

Отлично.

Зато у Виктора есть одно неоспоримое преимущество — его член, который делает мою мать счастливой.