Порочный сексуальный татуировщик - Эрика Уайлд

Обе женщины выглядели удивленными действиями Мейсона, и Катрина старалась придерживаться более легкой версии истории, не вдаваясь в мельчайшие и грязные подробности того, чем закончилась их ссора.

— Он подумал, что я напилась, и пытался спасти меня от самой себя. — Она закатила глаза, чтобы подчеркнуть нелепость выводов Мейсона.

Тара хихикнула, ее глаза сверкали явным весельем.

— А со стороны и не скажешь, судя по тому, что мы видели с Леви. Мейсон выглядел так, будто явно предъявлял на тебя права, лишая шанса любого из мужчин, столпившихся вокруг бара.

— Вынуждена согласиться, — сказала Саманта, когда стилист начала укладывать ее распущенные кудри в замысловатый узор на затылке. — Как думаешь, почему Клэй попытался вмешаться?

— Потому что его брат — засранец? — саркастически предложила Катрина, заставив своего стилиста тихо рассмеяться.

— Мейсон не так уж и плох, — встала на защиту своего будущего зятя Саманта, очевидно, питая к нему слабость. — Просто ты его очень привлекаешь, несмотря на вашу дружбу, и он расстроен, потому что хочет того, к чему, как он знает, ему не следует прикасаться. Но, в то же время, он не хочет, чтобы кто-то другой прикасался к тебе.

О, прошлой ночью Мейсон много раз прикасался к ней, и ее лицо обдало жаром от мысли, насколько ловко управлялись его пальцы, когда он схватил ее за волосы, а другой рукой скользнул между ее бедер…

— О, боже, ты краснеешь, — почти ликующе воскликнула Тара. — Вы с Мейсоном шалили прошлой ночью?

К ее большому разочарованию, румянец на ее щеках вспыхнул еще ярче.

— Нет!

Меньше всего она хотела, чтобы ее связь с Мейсоном стала всем известна, тем более, что такого больше никогда не повторится. И она определенно не хотела, чтобы ее причисляли к одному из его многочисленных завоеваний, поскольку это еще больше усложнило бы их дружбу.

— На мой взгляд, ты слишком рьяно протестуешь, — чересчур точно поддразнила Тара.

— Тара, оставь ее в покое, — мягко сказала Саманта, глядя на Катрину ласковым, добрым и понимающим взглядом. — Что бы на самом деле ни произошло между Катриной и Мейсоном, это не наше дело, если только Катрина сама не захочет рассказать нам об этом.

Катрина благодарно улыбнулась Саманте за ее воспитанность и за то, как хорошо она осознавала и внимала к дискомфорту Катрины. Пусть Саманта больше не жила в родительском особняке и даже не проводила много времени со своим прежним кругом общения представителей высшего сословия, но будущая невеста Клэя все еще сохраняла те вежливые манеры, которые настолько в ней укоренились. Это одно из многих качеств, которые делали ее такой приятной.

— Итак, как вы с Мейсоном познакомились? — спросила Саманта, легко переводя разговор со вчерашних событий. — Клэй говорил, что вы дружите со старших классов.

— Мы познакомились в первый год обучения в старших классах, — ответила Катрина, предпочитая эту тему другой. — Мы не ходили вместе на занятия, и я не знала, кто он такой, пока однажды он не пришел мне на помощь, когда я возвращалась домой из школы, а трое мальчишек постарше начали надо мной издеваться.

Глаза Саманты округлились.

— Что случилось?

Вспомнить тот день, хотя он был более двенадцати лет назад, оказалось легко. Шла вторая неделя учебы, температура поднялась до девяноста градусов, и Катрина надела куртку на молнии, чтобы скрыть недавние порезы. На ее руке были уже зажившие шрамы и свежие раны, но из-за своей застенчивости Катрина всегда носила что-то с длинными рукавами, несмотря на погоду. Она жила в квартире с мамой и Оуэном в не очень благоприятном районе, где дети были безжалостными и злыми и никогда не упускали возможности помучить кого-то, кого они считали слабее себя.

В тот день их целью, причем легкой, стала она. После школы Катрина шла домой одна и срезала путь через парк. Но когда к ней подошли трое мальчиков, окружили ее и начали отпускать злобные комментарии по поводу ее глупого вида в куртке в такую жару, Катрина знала, что ситуация ничем хорошим не закончится. Когда она не ответила на их мерзкие насмешки, они сбросили ее рюкзак с плеча на землю, и пока один из мальчиков удерживал ее за руки, другой расстегнул молнию на куртке и стянул ее.

Под ней была майка, но Катрина вздрогнула, вспомнив, какой незащищенной и уязвимой она себя почувствовала и как боялась. Особенно когда один из мальчиков посмотрел на нее тем же взглядом, каким на нее смотрел отчим. Когда мальчик подошел к ней, тошнотворное чувство, кружащееся в животе, усилилось, и слезы обожгли глаза. Она хотела убежать, но не могла, поскольку все трое окружили ее, не оставляя ей легкого спасения.

— Оставьте ее в покое, — услышала она мальчишеский крик со стороны.

Главарь банды посмотрел на кого-то позади Катрины.

— А ты кто такой, мать твою?

— Тот, кто станет твоим худшим кошмаром, — уверенно ответил другой мальчик, наконец, оказавшись в поле зрения Катрины. — Верни ей куртку.

Чужак перед ней воинственно выпятил подбородок.

— Иди нахрен, чувак.

Ее спаситель был высоким и долговязым, и хотя выглядел моложе остальных парней, явно не боялся их, сокращая расстояние между собой и другим мальчиком. Не колеблясь, он ударил парня по лицу, да так сильно, что тот отшатнулся и приземлился на задницу.

Вместо того чтобы прийти на помощь другу, двое других хулиганов тут же попятились, а тот, кто держал ее куртку, уронил ее на землю, будто она внезапно загорелась.

Парень, все еще сидевший на заднице, поднес руку к носу, из которого хлестала кровь, и его глаза округлились от шока.

— Господи Иисусе, да, ты мне нос сломал, засранец!

— Тебе еще повезло отделаться только носом, — дерзко заявил ее спаситель, прищурившись, и все еще стоя в напряженной позе со сжатыми по бокам кулаками. — Считай это дружеским предупреждением, чтобы оставить ее в покое. Если кто-нибудь из вас еще хоть раз посмотрит в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней, я сломаю вам гребаные коленные чашечки.

Один из мальчиков поднял руки в примиряющем жесте, очевидно, пытаясь оправдать бессердечное поведение своего друга.

— Мы просто играли, чувак.

— Мне плевать, что вы делали, — прорычал он со вновь вспыхнувшим гневом. — Оставьте. Ее. В покое. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не передумал и не выместил свой гнев на всех троих.

С ворчанием и бурчанием под нос отборной брани, мальчик, сидевший на земле, встал, и вся троица ушла. Парень, стоящий сейчас перед ней, не отличался крепким