Клетка - Ариша Дашковская

С Глебом мы сблизились из-за одного случая, который мне грозил вылетом из школы.

Как-то на перемене я стоял у окна и смотрел на падающий снег. Белое на белом. Белый снег падал на белую землю. Белое на белом все же лучше, чем белое на красном.

— Эй, пришибленный! — я не понял, что это мне, и продолжал смотреть в окно. — Ты не только тупой, еще и глухой. Кто еще может родиться у алконавтов! — это был Глеб, крепкий, сбитый, вихрастый пацан, сидевший на среднем ряду через две парты от меня. — Сгорели алкаши, туда им и дорога. Жаль, тебя с собой не прихватили.

— Это неправда! — я сжал кулаки. — Они не алкаши.

— Алкаши, алкаши. Училка наша сама моей маме говорила. Они подруги. Они чай на кухне пили, а я все слышал. И по телеку про этот пожар показывали, я видел.

— Они не алкаши, — я подскочил к Глебу. Стоявшие рядом ребята отпрыгнули в сторону от неожиданности.

— Алкашка, мать твоя — алкашка! Алкашка-ебанашка — орал Глеб.

Глаза заволокла пелена слез. Я схватил Глеба за предплечья и толкнул его, Глеб вывернулся и перехватил мои руки, но я навалился на него всем корпусом и вжал в стену. Глеб ударил кулаком куда-то в бок. За обидой и гневом боли я не почувствовал, откинув голову назад, я резко поддал ей вперед. Затылок Глеба глухо ударился о стену. Что-то брызнуло мне в глаз, Глеб завыл. Губа Глеба была разбита, на подбородке и воротничке белой рубашки алела кровь. Он подставил руку и сплюнул в нее кровь и выбитый зуб. Руку вытер о штаны и молча пошел по направлению к столовой. Я не хотел такого. Честно, не хотел.

Ребята наперебой рассказали учительнице, что я ни с того ни с сего озверел и набросился на Глеба, и от Натальи Ивановны я выслушал долгую нотацию о том, что агрессию нужно контролировать. Минут через тридцать приехала мать Глеба. Так как шел урок, она попросила у Натальи Ивановны разрешения вывести нас с Глебом в коридор, чтобы я попросил у ее сына прощения.

— Ты невоспитанный, ужасный ребенок, с дурной наследственностью. Ты опасен! Опасен для нормальных детей! — она трясла меня за плечи так, что моя голова болталась из стороны в сторону. — Была бы моя воля, я бы тебе так дала, что мало бы не показалось. Немедленно извинись перед Глебом! Или тебя исключат и отправят в спецшколу для таких же дебилов. Извиняйся! Быстро!

— Не буду, — пробурчал я под нос. — Лучше уж спецшкола.

— Извиняйся, я сказала, — она замахнулась на меня, будто хотела ударить.

— Извини, — вдруг услышал я тихий голос Глеба.

— Я не тебе говорила, Глеб! Это он должен извиниться перед тобой.

— Извини меня, Олег. Я был не прав, — сказал Глеб уже тверже. — Мам, это я виноват. Если бы он сказал о тебе то же самое, что я о его маме, я бы его вообще убил.

— Глебушка, ты что говоришь? — на лице женщины отобразилось удивление. — Он губу тебе разбил, он зуб тебе выбил! Его должны наказать! Я добьюсь его исключения. Он псих и ему не место в этой школе.

— Губа заживет, а зуб был молочным, он бы все равно выпал. Если ты расскажешь директору, то я ему тоже расскажу, что именно я говорил о его родителях. Я слышал ваш разговор с Натальей Ивановной.

— Господи, Глеб, — она шумно выдохнула. — Ладно, разбирайтесь сами. — Женщина покачала головой и пошла прочь.

— Я тоже не хотел тебе зуб выбивать, — тихо сказал я.

На следующей перемене Глеб кинул свой портфель на мою парту:

— Я буду сидеть с тобой. Может, тупить меньше станешь.

Я безразлично пожал плечами, а Наталья Ивановна удивленно посмотрела на нас, поправив очки на переносице, но ничего не сказала.

Нужно отдать должное, Глеб все силы направил на то, чтобы исправить пренебрежительное отношение одноклассников ко мне, которое и возникло в большей степени по его же вине. Сначала ребята восприняли его дружбу со мной как шутку, ожидали, что Глеб что-нибудь выкинет, чтобы дать повод посмеяться, но потом поняли, что Глеб действительно решил стать моим другом. Глеб объяснял ребятам мою заторможенность тем, что я приехал из деревни, а там время течет медленней, чем в городе, и то, что у меня запоздалая реакция, им только кажется. Когда мои внутренние часы перестроятся под городские, я не буду отличаться от остальных.

Незаметно мы стали лучшими друзьями, дополняющими друг друга, как две половинки яблока. Глеб любил находиться в центре внимания, паясничать и рассказывать разные истории, я же любил молчать и слушать. Только Глеб видел все мои карандашные наброски и акварельные рисунки, только Глеб знал обо мне практически все, несмотря на мою скрытность, только Глеб сразу, даже раньше меня, понял, что я влюбился.

Мы стояли с Глебом в школьном коридоре, пялились в окно и грызли семечки. Вообще, в школе грызть семечки категорически запрещалось. Но Глебу на это было абсолютно наплевать. Он внаглую плевал шкорки прямо на подоконник, нисколько не смущаясь проходящих мимо учителей, которые только молча укоризненно качали головами, не рискуя связываться с Глебом. За прошедшие восемь лет Глеб стал еще наглее, еще язвительнее. Он был самым высоким и самым сбитым пацаном в классе, всегда взлохмаченным и с вечно румяными щеками.

— На кого ты пялишься? — он выплюнул очередную шкорку, которая попала в оконное стекло. — На Ермакову что ли?

Я посмотрел на Глеба и, не ответив, отвернулся.

— Да-да-да, на Ермакову, — с противной улыбкой протянул Глеб, а потом недоверчиво добавил. — Что, нравится Ермакова?

Я, нахмурившись, продолжал смотреть в окно, игнорируя вопрос Глеба.

— Стремная она какая-то, — задумчиво заключил Глеб. — Тощая и сисек почти нет.

— Не тощая, а стройная, — возразил я. — И грудь у нее красивая, аккуратная, это тебе нравятся с выменем как у коровы.

— Ага, — кивнул Глеб и уставился на Настю, стоявшую недалеко от школьной мастерской со своими подружками. По его сосредоточенному лицу было понятно, что он усиленно пытается разглядеть в ней хоть какие-то достоинства.

— Не, все равно стремная! А еще долбанутая. Сверчков ей вчера под юбку заглянул, а эта дура, ничего не говоря, съездила ему по морде и чуть нос не сломала.

— Ну и правильно сделала, — проворчал я.

— Ни фига не правильно, — покачал головой Глеб. — Ну подумаешь, юбку задрал! Трагедь какая! Так что теперь драться кидаться?

Настя Ермакова перешла в нашу школу в начале учебного года. Она была младше меня на год и училась в восьмом классе.