Затишье перед ударом - Корт Комбе

У меня не было семьи, которая бы меня хотела, и тогда Хартли взял меня к себе. Его отец исчез, уехав на другой конец страны, а он жил один. Отец переводил деньги на его банковский счёт каждый месяц — это, наверное, был его способ заботы, чтобы не быть присутствующим отцом. Моя двоюродная бабушка, которая жила далеко, подписала документы о моем опекунстве и помогала деньгами, но позволила жить, где я хочу. Для неё это было облегчением.

— Каково было жить одной, когда ты училась в школе? Это ведь должно быть очень сложно, — Райан продолжает нежно поглаживать мою руку, и мне кажется, я потеряю сознание, если он перестанет. Только это удерживает меня на плаву.

— Это было сложно, но мы заботились друг о друге. Казалось, что мы вдвоём против всего мира. Когда он получил полную стипендию в университете Спрингс, он пообещал найти нам постоянное место, где я смогу жить с ним. Мы использовали лишние деньги от стипендии, чтобы оплатить аренду на год вперёд.

— Ты очень сильная, знаешь об этом? — спрашивает он.

Я поворачиваюсь к нему, и он смотрит на меня с такой интенсивностью, что комната словно сужается. Он заставил меня открыться о том, что всегда жило только в моей голове. После всего, что я ему рассказала, он должен был бы подумать, что я слабая и жалкая, потому что так полагалась на помощь Хартли. Но вместо этого он считает меня сильной.

— Что изменилось? — спрашиваю я.

— Что ты имеешь в виду? — отвечает он.

— Что изменилось во мне. Я думала, что ты меня ненавидишь, или хотя бы был равнодушен ко мне, — честно признаюсь я. Одна из моих навязчивых мыслей — это постоянно пытаться понять, какое у меня положение. Я закрываюсь от большинства дружб и отношений, потому что не могу вынести неопределённость.

— Я не знаю. Я пытался держаться подальше, потому что хотел уважать Хартли, но в тебе есть что-то, что меня притягивает, и я не могу это объяснить, — говорит он.

— Это игра? — держи себя в руках. Не показывай ему свою слабость.

— Нет, — резко отвечает он. — Я не буду лгать и говорить, что знаю, что именно делаю, но я не играю в игры.

— Хорошо, — говорю я.

— Моя мама больна, — неожиданно говорит он. Видя боль в его потерянных глазах, моё сердце сжимается. Кажется, это что-то, о чём знает совсем немного людей, и я хочу, чтобы он чувствовал себя в безопасности так же, как он помог почувствовать себя мне.

Он продолжает.

— У неё БАС. Это не лечится. Сегодня — лучший день, который только может быть. Её состояние резко ухудшается, и я — всё, что у неё есть, — я беру его руку, которая не обнимает меня. Она грубая, мозолистая, но такая тёплая. Я забираюсь к нему на колени, чтобы наши лица были на одном уровне. Ему нужно почувствовать моё присутствие. Слова сейчас не помогут. Его руки скользят к моей талии, а затем к бёдрам. Он мягко гладит кожу чуть ниже края моих пижамных шорт.

— В моей жизни никогда ничего не было постоянного. Я не рискую.

— Я понимаю, — шепчу я, заверяя его взглядом, чтобы он продолжал.

— В тот день, когда я узнал её диагноз, что-то внутри меня умерло. И я не думаю, что когда-нибудь смогу это вернуть, — его глаза пронзают моё сердце, словно ищут за что ухватиться. В Райане оказалось намного больше, чем я могла подумать. Он всё это держит в себе. Ему легче оттолкнуть людей, чем позволить им увидеть настоящего себя.

— Ты можешь впустить меня, — говорю я, успокаивая его. Я могла бы сказать ему, что всё будет хорошо. Могла бы сказать, что всё наладится. Но это не так. Ему нужно знать, что он может доверять мне и впустить меня в свою темноту. Я наклоняюсь к нему для нежного поцелуя. Этот поцелуй отличается от других, которыми мы обменивались. Он не грубый, не отчаянный и не вызван алкоголем. Мои руки остаются обвитыми вокруг его шеи, а его — крепко держат мои бедра. Я разрешаю ему углубить поцелуй и наслаждаюсь любимым древесным ароматом. Моё тело идеально умещается у него на коленях. Способ, которым он меня обнимает, приносит невероятный комфорт. Мы не задерживаемся в поцелуе надолго, не сегодня. Он укладывает меня обратно на свою грудь. Сильное биение его сердца под моим ухом погружает меня в глубокий сон.

ГЛАВА 16

РАЙАН

Шелест одеял и сладкий ванильный запах волос Вайолет будят меня, но я не хочу двигаться еще. Накануне было полно вина, танцев и сомнительных решений. Нам нужен этот короткий сон. Тренировка измотала меня. Я не ожидал, что откроюсь Вайолет о своей маме, но эти большие голубые глаза могут заставить меня сделать многое. Это самый спокойный сон, который я имел за последние месяцы, с Вайолет, уютно устроившейся у меня в объятиях.

Сон дается мне нелегко. У меня слишком много мыслей, чтобы просто расслабиться. Просыпаться после сна с красивой девушкой рядом — это не новость. Но сейчас все иначе: я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Даже еще одна минута рядом с ней — это победа. Никто не задерживается в моей жизни достаточно долго, чтобы я смог привязаться, и я не позволяю себе впускать никого в свою голову или сердце. Я пережил достаточно разбитых сердец и разочарований, чтобы снова открыться неудаче. Я давно потерял надежду, но Вайолет — это искорка надежды, которую я никогда не имел.

Привязанность, которую она вызывает во мне, отличается от всего, что я когда-либо испытывал. Она заставляет меня верить, что все еще есть причины с надеждой смотреть в будущее. Что-то в ней притягивает меня, даже когда я стараюсь держаться подальше. Когда она входит в комнату, люди замечают. Она это отрицает. Может быть, потому что даже не осознает, какое воздействие оказывает на людей. У этой девушки есть тепло, которое заставляет меня хотеть узнать каждую мысль в ее красивой голове.

Она много рассказала мне этой ночью, и мое сердце наполнилось к ней еще большей привязанностью. Она сильнее, чем кажется, и сильнее, чем когда-либо буду я. Она старается сливаться с окружающими, но делает совсем наоборот. Она не ведет разговоры, а окружает себя стойкими личностями, на которые можно опереться.

Пока я мечтаю о Вайолет, меня резко вырывает из мыслей громкая дверь и крик громилы. Я бы узнал этот голос где угодно.

Ура, Хартли дома.

— Кто-нибудь лучше скажите