Разрушь меня - Бьянка Коул

— Убирайся из моего кабинета.

— Заставь меня. — Он прислоняется к дверному косяку, ослабляя галстук. — Мы оба знаем, чем это закончится.

Я хватаю ближайший предмет — хрустальное пресс-папье — и швыряю ему в голову. Он плавно уворачивается, ухмылка не сходит с его лица.

— Над твоей меткостью нужно поработать, принцесса. — Он выходит в коридор. — Но мне действительно нравится наблюдать, как ты... возбуждаешься.

Дверь со щелчком закрывается, прежде чем я успеваю бросить что-нибудь еще. Я опускаюсь на стул, руки трясутся от ярости и затаенного желания.

Будь он проклят.

Я хлопаю рукой по столу, сбивая бумаги и кофейную чашку. Кофе, который он принес мне. Как какое-то извращенное предложение мира после того, как оставил меня одну в моем кабинете.

О чем я только думала? Я позволила Дмитрию Иванову соблазнить меня прямо здесь. В моем собственном убежище. Тот же человек, который только что унизил меня.

Мое отражение в окне насмехается надо мной. Я выгляжу идеально собранной в своем темно-синем платье, но внутри у меня беспорядок. Как я перешла от предупреждения Софии об этих мужчинах к раздвиганию ног для одного из них? На моем собственном столе, не меньше.

Моя кожа все еще горит там, где он прикасался ко мне. Он даже не взглянул на меня в зале заседаний, но я чувствовала его присутствие, как электрический ток. Даже сейчас, как бы я ни была зла, мое тело предает меня воспоминаниями о его руках, его рте, о том, как он заставил меня умолять...

Я сжимаю бедра вместе, испытывая отвращение к собственной слабости. Это именно то, чего он хочет — проникнуть мне под кожу, заставить меня усомниться в себе. Чтобы доказать, что он может контролировать меня точно так же, как контролирует все остальное в своем идеально упорядоченном мире.

Мой взгляд снова привлекает кофейная чашка, и я с удовлетворенным стуком выбрасываю ее в мусорное ведро. Я не стану еще одним завоеванием Дмитрия Иванова. Еще одной красивой вещицей, которую он может добавить в свою коллекцию.

Даже если часть меня все еще жаждет его прикосновений.

Боже, я жалкая.

Глава 13

ДМИТРИЙ

Я осматриваю комнату, занося в каталог каждую деталь, при этом выглядя совершенно непринужденно. Шампанское льется рекой, когда спонсоры общаются под хрустальными люстрами. Тем не менее, мое внимание сосредотачивается на одной сцене, которая заставляет меня покраснеть.

Грегори Мэтьюз нависает над Таш, как стервятник, его мясистая ладонь лежит на ее обнаженной руке. На ней черное коктейльное платье, облегающее ровно настолько, чтобы выглядеть вызывающе, оставаясь при этом профессионалом.

— Захватывающий взгляд на новое приобретение Кандинского, — растягивает слова Мэтьюз, наклоняясь к ней ближе, чем необходимо. — Мне бы хотелось побольше узнать о ваших планах относительно современного крыла за ужином.

Смех Таш разносится по комнате, натренированный и вежливый. Ее глаза на долю секунды встречаются с моими, прежде чем вернуться к Мэтью. — Видение правления в отношении коллекции амбициозно.

Я делаю размеренный глоток скотча, наблюдая, как рука Мэтьюза скользит вниз к ее пояснице. Я крепче сжимаю хрустальный бокал.

— Кстати, о коллекциях... — продолжает Мэтьюз. — Недавно я приобрел несколько экспонатов, которые прекрасно дополнят вашу российскую выставку. Может быть, мы могли бы обсудить потенциальное кредитное соглашение?

— Как великодушно. — Улыбка Таш не касается ее глаз. Она снова смотрит в мою сторону, на этот раз позволяя своему взгляду задержаться. — Хотя, конечно, для любых крупных приобретений потребуется одобрение совета директоров.

Я узнаю ее игру. Тонкие взгляды, то, как она поворачивает свое тело к Мэтьюзу, обеспечивая мне ясный обзор. Она пытается спровоцировать реакцию.

Мэтьюз наклоняется, чтобы что-то прошептать ей на ухо. Ее плечи слегка напрягаются, но она заставляет себя снова рассмеяться, касаясь его руки в ответ.

Виски обжигает мне горло, когда я осушаю стакан. Я провел последнюю неделю, уважая ее личное пространство после нашей ссоры, но наблюдение за тем, как этот шут лапает ее, проверяет пределы моего контроля.

Когда она снова встречается со мной взглядом, я не скрываю своего выражения. Пусть она точно поймет, что я думаю о ее маленьком представлении. У нее перехватывает дыхание, это видно даже с другого конца комнаты.

Мэтьюз остается рассеянным, бубня о своей коллекции произведений искусства, в то время как его рука блуждает по ее телу.

Я подаю знак бармену принести еще виски, не отрывая глаз от зрелища в другом конце зала. Мэтьюз становился смелее с каждой минутой, его пальцы вырисовывали узоры на руке Таш.

Передо мной появляется хрустальный бокал. Я не обращаю внимания на официанта.

Таш смеется над чем-то, что говорит Мэтьюз, кладя руку ему на грудь. От этого жеста у меня сводит зубы. Она играет свою роль идеально — внимательного куратора, развлекающего богатого потенциального спонсора, — слишком идеально.

— У тебя изысканное платье, — говорит Мэтьюз достаточно громко, чтобы его услышали. — Оно винтажное?

— Хороший глаз. — Таш медленно поворачивается, позволяя его руке коснуться ее талии. — Диор 1950-х.

Лед звякает о хрусталь, когда я делаю еще один глоток. Она точно знает, что делает, и знает, что я наблюдаю за ее маленьким представлением. Каждое случайное прикосновение, каждая застенчивая улыбка призваны подтолкнуть меня ближе к краю пропасти.

Мэтьюз подходит ближе, ободренный ее восприимчивостью. Его пальцы скользят по вырезу ее платья, задерживаясь дольше, чем позволяют приличия. — Мастерство замечательное. Эти детали...

Я замечаю, как на долю секунды ее улыбка становится натянутой. Но она не отступает. Не убирает его руку. Вместо этого она наклоняет голову, обнажая изгиб своей шеи, и изучает рукав, к которому он сейчас прикасается.

Виски обжигает, но не помогает приглушить тьму, расползающуюся в моей груди. Она заходит в этой игре слишком далеко, позволяя рукам этого болвана блуждать там, где им не место. Мои пальцы сжимают стакан, представляя, как приятно было бы обхватить ими горло Мэтьюза вместо этого.

Глаза Таш снова находят мои. Вызов горит в их глубинах, когда она позволяет Мэтьюзу вести ее к барной стойке, его рука все еще властно лежит у нее на пояснице.

Я наблюдаю, как Таш извиняется, ее каблуки стучат по мрамору, когда она направляется в коридор. Глаза Мэтьюза следят за ее удалением с хищным интересом. Он ждет несколько секунд, затем ставит свой бокал и следует за ней.

Мои челюсти сжимаются. Хрустальный бокал грозит разбиться в моей руке. Я ставлю его на место, у меня руки чешутся обхватить Мэтьюза за горло.

Я следую за ним, сохраняя достаточное расстояние, чтобы меня не заметили. Коридор тянется