Под маской улыбки - Оливия Лак

Подняв голову, я широко улыбаюсь Дэвиду.

— Какое счастье, что ты выиграл тот спор, — с обожанием бормочу я.

Черты лица Дэвида смягчаются, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Когда он отстраняется, Алека и девушки уже нет на танцполе. Больше о спорах и Алеке Кристосе этой ночью не вспоминаем. Дэвид не отпускает меня ни на шаг от себя, а я и не хочу уходить.

Когда мы, наконец, возвращаемся в поместье Морганов, на часах уже половина третьего ночи. Когда Карло открывает дверь, чтобы помочь мне выбраться из машины, я едва держу глаза открытыми. В одной руке у меня туфли цвета слоновой кости на шпильке с ремешком и красной подошвой. В другой — бледно-розовый клатч, на покупке которого настоял Дэвид. На запястье блестит бриллиантовый браслет. Муж подарил мне его перед свадьбой. Я ещё никогда не выглядела такой гламурной. Весь наряд стоит больше, чем я получила, продав свой старый «Сатурн». В пять раз. Я весь вечер сомневалась в реальности происходящего. Да, моя жизнь определенно изменилась. Золушка стала принцессой.

— Ой! — восклицаю я, взлетев над дорожкой. — Что ты делаешь? — Взбодрившись, я смеюсь то того, что Дэвид без труда несёт меня к входной двери.

— Переношу тебя через порог, сокровище моё. Для такой прекрасной невесты должны быть соблюдены все традиции.

От его чувственного обещания по коже бегут мурашки.

— Мммм. Значит ли это, что тебе хватит сил на супружеский долг?

Карло идёт впереди, чтобы открыть дверь. Муж смотрит на меня, и глаза его темнеют. Он не отвлекается и ничего не говорит водителю, когда мы входим в дом.

— Спасибо, Карло! — Я оглядываюсь назад, чтобы взглянуть на Карло, но мужчина уже закрыл за нами дверь.

Дэвид поднимается, перешагивая через две ступени, широким шагом двигается к спальне. Он бросает меня на кровать. Я не могу сдержать смех, упав на подушку. Я уронила туфли и сумочку где-то по дороге. Я окидываю Дэвида, стоящего рядом, взглядом. Триумф делает его осанку прямее, а плечи шире. Хищный голод одновременно возбуждает и пугает меня.

— Что ты там говорила насчёт супружеского долга?

Всего несколько часов спустя Дэвид помогает мне забраться в роскошный седан. У нас ранний вылет в Атланту, откуда мы двинемся в Южную Африку для сафари в медовый месяц. Я засыпаю на ходу. Каждый шаг отдаётся болью в лодыжках из-за туфель, которые были на мне вчера. Болит всё. Я благодарна Дэвиду за то, что он ведёт меня, куда нужно, обнимая за плечи.

— Думаю, хорошо, что нас ждёт семнадцатичасовой перелет из Атланты, хм? — в шутку говорит он, проводя рукой по моим волосам, пока Карло ведёт машину по тёмным улицам.

Уткнувшись лицом ему в грудь, я радостно мычу в ответ. Дэвид смеётся, от него до сих пор пахнет зубной пастой.

Лучше и быть не может.

В машине заиграла классическая музыка — любимый жанр Дэвида. Музыка убаюкивает меня, и я сплю до самого аэропорта, пока Дэвид не будит меня.

— Просыпайся, сокровище моё, — шепчет Дэвид мне в волосы.

Пассажирская дверь открыта, и Карло терпеливо ждёт, пока я выйду из машины. Дэвид выходит следом и стоит всего в шаге от меня, я чувствую его тепло. Карло достаёт наш чемодан из багажника. Когда всё готово, Карло вежливо кивает в нашу сторону и как всегда молчит. Должно быть, сегодня меня переполняет любовь, потому внезапно меня охватывают эмоции, и я не могу сдержаться.

Карло застывает, когда я хватаю его за бицепс.

— Спасибо за всё! — едва не кричу я. — Увидимся через две недели. — Старик бросает взгляд на моего мужа, затем смотрит на меня и кивает.

— Да, мэм, — отрывисто произносит он. Я чувствую неловкость, но виню в этом ранний час и эмоциональную перегрузку.

Далее Дэвид ведёт меня на регистрацию и в зал ожидания для пассажиров бизнес-класса. В шумном аэропорту, положив одну руку мне на спину, он тихо обращается ко мне.

— Каролина, необязательно благодарить за каждую мелочь.

Я смотрю на него, нахмурив брови.

— Мне неудобно молчать. Карло и Миранда так сильно нам помогают. Ничего не могу с собой поделать.

Он давит мне на спину.

— Ты не поняла, Каролина. Прекрати их благодарить, — произносит он окончательно. Я открываю рот, чтобы поспорить, но тут же закрываю. Ещё один пример того, что я не понимаю, как жить в мире Морганов.

Нет ничего плохого в том, чтобы высказывать благодарность. Я отмахиваюсь от этой мысли. У нас медовый месяц, и я не хочу начинать его спором.

В конце концов, мы проходим на посадку и занимаем роскошные кожаные сиденья. К каждому месту прилагается печатное меню, туалетные принадлежности и даже пижама.

— Ого, — пораженно шепчу я.

— Я только начинаю тебя баловать, — с обожанием произносит Дэвид.

— Я не знала, что такое бывает. Меня поражает такое великолепие. Я не хочу злить тебя. Меня просто постоянно удивляет, как прекрасен твой мир. — Я застёгиваю ремень безопасности и со счастливым вздохом откидываюсь в кресле.

— Что ж, ты привыкнешь к такой жизни. Я хочу положить мир к твоим ногам. — Дэвид жестом обводит самолёт и других пассажиров, занимающих огромные кресла. — Ожидай только самого лучшего, сокровище моё, и не меньше.

Я не могу сдержать улыбку.

— Мне повезло, что ты выиграл тот спор.

На лице Дэвида появляется тень. Но она исчезает также быстро, что я думаю, а не показалось ли мне. Маска безмятежности скрывает его мысли.

— Нет, это мне повезло.

Высоко в облаках бортпроводница приносит завтрак. Меня переполняет адреналин, и усталость как рукой снимает.

— Я взял на себя смелость записать тебя на еженедельный маникюр в «Бризе», — легко произносит Дэвид, глотнув кофе.

— Ой, а зачем мне маникюр каждую неделю? Когда лак начинает облезать, я сдираю его сама. Ужасная привычка. К тому же, из-за шитья и черчения ногти быстро ломаются. Но все равно спасибо. — Надеюсь, он слышит искренность в моих словах.

— Каролина, — терпеливо произносит Дэвид. — Ты забыла обо всех мероприятиях, что ты должна будешь посещать со мной и без меня?

Самолёт трясет в зоне турбулентности, и чай выплёскивается на столик, что даёт мне время собраться с мыслями.

— Без тебя?

— Официально, ты не являешься работником, но должна налаживать связи для «Морган Файненшл», как и я. — Дэвид наклоняется через проход между нами и берёт меня за руку. По-рыцарски целует мои костяшки пальцев. — То есть общаться с жёнами моих партнёров за обедом, играть с ними