Пепел тебя - Кэтрин Коулc
В ее глазах мелькнуло беспокойство, но она сразу поднялась.
— Конечно.
Я повел ее в кабинет, закрыл за нами дверь и указал на широкий диван. Хэлли села и сразу переплела пальцы, выворачивая их в сложные узлы.
— Ты не в беде, честное слово, — сказал я быстро.
Она кивнула, но уверенности это ей не прибавило.
Я выдохнул, задаваясь вопросом, сколько времени понадобится, чтобы она чувствовала себя рядом со мной спокойно.
— Сегодня что-то случилось с Люком?
Хэлли резко напряглась — это был ответ.
— Что он сделал?
Пальцы ее побелели от напряжения.
Мне пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не коснуться ее руки.
— Хэлли.
Она вскинула взгляд:
— Я, возможно, накосячила.
Вряд ли.
— Что бы это ни было, мы разберемся.
Она глубоко сглотнула.
— Я не подумала… и когда готовила ужин, у меня были закатаны рукава.
Я нахмурился.
Хэлли вдохнула и подняла рукава свитера. На ее предплечьях пересекались тонкие шрамы. Их было так много, что сосчитать было невозможно.
Меня перекрутило изнутри. Я знал, что тот ублюдок резал ее. Когда нашел Хэлли полумертвой в снегу, я не смог отпустить это дело. Перечитал все, до чего смог дотянуться, хотя меня и не пустили к материалам расследования штата. Но я видел достаточно. Я знал, что он пытал ее — как и всех женщин, которых удерживал.
Хэлли смотрела на свои руки.
— Люк сказал, что я режу себя.
Меня дернуло так резко, что кулаки сами сжались на коленях.
— Он что сказал?
— Он злится, Лоусон. Дело было не во мне. Я сказала ему, что это сделала не я. Но если бы и я — мне бы нужна была помощь, а не осуждение. Возможно, это было лишним…
— Нет, ты сказала именно то, что нужно. Но мне чертовски стыдно, что он вообще позволил себе такое. Я поговорю с ним и…
Я уже поднялся, но Хэлли коснулась моей руки, останавливая.
— Не надо.
Она впервые прикоснулась ко мне после того самого интервью. Тогда я решил, что тот удар током был просто шоком — слишком много лет прошло с нашей первой встречи. Но я ошибся. Сейчас, когда ее пальцы едва скользнули по моей коже, будто молния ударила прямо в нерв. Все мое тело откликнулось на нее.
— Нам нужно самим найти общий язык. Если ты будешь вмешиваться каждый раз, этого не произойдет.
Я смотрел на нее, на эту женщину напротив. Такая смелая. Такая сильная.
— Я не хочу, чтобы мой сын был жесток. В этом доме так не живут.
Лицо Хэлли смягчилось.
— Я здесь всего сорок восемь часов и уже вижу это. Думаю, Люк понял, что к чему. Если такое повторится, я обязательно скажу тебе.
— Или если случится что-то еще, — тихо, но твердо добавил я.
— Хорошо. Будем обсуждать его состояние. Проверять, как он.
Я кивнул и медленно положил ладонь на ее руку. В ее взгляде не было ни капли напряжения. Я осторожно повернул ее запястье, чтобы увидеть самые тяжелые шрамы. Провел по одному пальцем.
— Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти.
Дыхание Хэлли сбилось.
— Я выбралась. Ты меня спас.
— Хотел бы я добраться до тебя куда раньше.
Она пропала на тридцать три дня. Больше месяца с безумцем. Как человек переживает такое?
— Но ты пришел. Вот что важно. Когда у меня было бесконечное зло, ты дал мне доброту. Ты дал мне синий.
Я поймал ее взгляд.
— Синий?
Уголки ее губ слегка приподнялись.
— Твои глаза. Мне казалось, что я могла утонуть в этом синем. Но утонуть было бы нестрашно, потому что там было только хорошее. Безопасность. Тишина.
Резкая, жгучая боль полоснула грудь.
— Я хочу, чтобы у тебя все это было. Всегда.
Ее улыбка стала шире.
— Я нахожу это. Потому что ты даешь мне все это снова.
13
ХЭЛЛИ
— Тебе правда не стоило возиться с завтраком, — сказал Лоусон, отрезая кусок яичной запеканки.
— Пап, молчи. Это божественно, — пробурчал Дрю, едва прожевывая.
Я сжала губы, чтобы не рассмеяться.
— Мне совсем не трудно. Все равно готовлю себе, а на одного готовить непросто.
Дрю осклабился:
— Хэлли, выходи за меня. Мои девчонки поймут.
Люк фыркнул:
— Будто ты способен охмурить Хэлли.
Дрю бросил на брата возмущенный взгляд:
— Я еще какая находка.
— Разве что для твоих школьных прихлебателей.
— Что за прихлебатели такой, этот твой при... кто? — вспыхнул Дрю.
— Дети… — предупредил Лоусон.
Но одно то, что Люк заговорил при мне, странным образом вселило в меня надежду.
Дрю повернулся к отцу:
— Это ругательство, да? Забери у него телефон еще на день.
Люк сверкнул на брата глазами:
— Почитал бы книгу хоть раз, придурок.
Дрю резко отодвинул стул, собираясь к нему кинуться, но Лоусон поймал сына за футболку.
— Без кровопролития до первого урока. Идите за вещами. Через пять минут выезжаем. — Он повернулся к Люку: — Извинись перед братом за оскорбление.
Глаза Люка вспыхнули, но он буркнул:
— Прости.
Дрю вывернулся из отцовской хватки и направился в комнату:
— Очень убедительно.
Чарли переводил взгляд с одного участника перепалки на другого.
— Это плохое слово? — прошептал он мне.
— Нет, — успокоила я.
— А что значит?
Я взглянула на Люка:
— Умное слово для обозначения того, кто кому-то поддакивает. Наверное, брат читает очень серьезные книги, раз знает такие слова.
Люк отодвинулся от стола:
— Мне пора собирать вещи.
Лоусон вздохнул:
— С вами скучно не бывает.
Я послала ему сочувственную улыбку:
— Думала, ты давно привык к такому, ведь у тебя четверо младших братьев и сестер.
Он потер шею, и мышцы под форменной рубашкой ярко обозначились:
— Я уже много раз извинялся перед своими родителями за того… прихлебателя, что мы им устраивали.
— Пап, я знаю слово на букву х, — сказал Чарли, доедая последний кусок.
— Отец года, — пробормотал Лоусон с виноватым видом.
Он был куда строже к себе, чем следовало. Он любил своих детей до безумия и был готов на все ради них. Главное — он был рядом. Не утыкался в телефон за едой, не сбегал к друзьям. Мальчики знали, что он рядом в любую минуту.
— По мне, ты заслуживаешь твердую пятерку. — Я поднялась, собирая посуду, и Лоусон встал следом.
— Я справлюсь. До участка мне только через полчаса, — сказал он.
Я удивленно посмотрела на него:
— Ты ведь платишь мне за это.
В его взгляде мелькнуло веселое выражение:
— Ты и так делаешь больше, чем должна. С парой тарелок я управлюсь.
Я раскрыла рот, чтобы возразить, но
