В ад и обратно - Брайс Кин

Я не это имел в виду. Это было совсем не то, что я имел в виду. В каком-то смысле, это была ошибка. Я всё испортил. И я был прав, думая, что она поступила так только потому, что чувствовала себя обязанной угодить своему хозяину.

Я встаю, изо всех сил стараясь вернуть всё на свои места. Мне нужно вернуть контроль над собой. Мне нужно испортить тот момент, который у нас только что был, и сделать так, чтобы мысль о том, чтобы переспать со мной, была ей отвратительна.

— Нет, это была ошибка, Зои. — Я признаю, что это так, но не в том смысле, который я имею в виду. Тем не менее, я продолжаю: — Я не покупал тебя, чтобы использовать. — Нет, чёрт возьми, я этого не делал, хотя сейчас я уже не так уверен в своих словах. — Я не обязан платить за секс.

Мне не нужно смотреть на неё, чтобы почувствовать, как её настроение испортилось. Оно тяжёлое, как туман, и я знаю, что ей больно.

Я подхожу к боксёрской груше и чувствую, как её взгляд следует за мной, словно сверля дыры в моей спине. Я делаю короткий вдох, останавливаюсь у груши и обхватываю её руками.

Я сдерживаю зуд в боку, а затем готовлюсь к нему, оставляя расстояние в дюйм между собой и грушей. Я выплёскиваю на неё своё раздражение первым же сильным ударом.

Я долго ненавидел свою жизнь, но сегодня она вызывает у меня больше негативных эмоций, чем когда-либо прежде. Я не хочу иметь то, о чём всегда мечтал, и понимать, что не могу сохранить это. Мне неприятно, что я вынужден сомневаться в своих намерениях. Я злюсь на себя за то, что не могу сказать ей правду. Однако так будет лучше. Если мы сохраним дистанцию, это поможет нам обоим.

Я могу ненавидеть эту ситуацию, но она лишь одна из множества других вещей в моей жизни, от которых я тоже не в восторге.

Я снова бью по груше.

ГЛАВА 18

ЗОИ

— Это было ошибкой.

Его слова, словно молот, бьют в самое сердце, проникают в мозг и отдаются в каждой клеточке моего тела. Это похоже на физическую боль, но я не могу дотянуться до неё и облегчить, потому что она слишком глубоко в моей душе.

— Это была ошибка, я не должен платить за секс.

Конечно, ему бы не пришлось платить за секс. Женщины слетаются к таким мужчинам, как он, словно мотыльки на пламя, предлагая себя без раздумий, не задумываясь о том, что их могут использовать. Они бы обожглись. И это неизбежно — быть с ним и не впасть в депрессию.

Он сильный. Это чувствуется в его словах, в его завораживающем взгляде, который проникает прямо в душу, словно он может видеть больше, чем кто-либо другой. Это в его грациозной манере держаться. Не говоря уже о его внешности, он божественно прекрасен и очарователен. В нём гармонично сочетаются красота и сила, создавая идеальный, завораживающий образ. Его энергия притягивает и вызывает воспоминания.

Я поджимаю ноги, устраиваясь поудобнее, и вытягиваюсь вслед за ним, когда он направляется к боксёрской груше, которую я не заметила, когда вошла. Она находится в дальнем углу комнаты и идеально сочетается с цветами.

Он злится на себя из-за того, что занимался со мной сексом. Его сжатые кулаки и напряжённые плечи, а также низкий вибрирующий звук, исходящий из его груди, свидетельствуют о его гневе. И меня разрывает от осознания того, что ему так ненавистна мысль о том, чтобы прикоснуться ко мне, что он чувствует необходимость выплеснуть свой гнев и презрение наружу.

Это заставляет меня... Я делаю глубокий, прерывистый вдох, моя грудь сжимается, а глаза наполняются слезами.

Я — просто ошибка.

Возможно, он уже жалеет о том, что купил меня?

Ему некомфортно со мной?

Я начинаю нервничать, когда страх, что его уже утомило моё присутствие, змеёй пробегает по моему позвоночнику, сжимая и без того тяжело бьющееся сердце. Обычно я была бы благодарна, если бы кто-нибудь отвёз меня домой и отказался прикасаться ко мне. Это было желание, которое так и не сбылось, когда я была секс-рабыней у Братвы, но которое я не могла перестать загадывать каждый раз, когда меня выбирали, словно какой-то продукт в меню.

Я ненавидела, когда мне приходилось отдавать своё тело каждый раз. Каждую ночь. За исключением тех ночей, когда у меня были месячные, но даже тогда находились жестокие мужчины, чьим фетишем был секс с женщинами во время менструации.

Я вздрагиваю от воспоминаний о вспышках жестокости. Как они не обращали внимания на судороги и получали удовольствие от моих корчей и визга. Я изо всех сил пытаюсь сохранить спокойствие и остаться здесь.

Возможно, мой хозяин отверг меня, но боль от его отказа ничто по сравнению с той агонией, которую я переживаю. И всё же, я понимаю, что если бы мне позволили, я бы предпочла второе первому.

Это болезненно. Его слова причиняют мне такую боль, что я даже не могу определить, что чувствую: гнев, печаль, стыд. А может быть, всё сразу.

Я извиваюсь, пытаясь натянуть платье и прикрыть своё полуобнажённое тело. Впервые за много лет мне становится стыдно за своё тело. Я чувствую себя никчёмной. Я не хотела, чтобы он так воспринял мой вопрос. Я просто хотела поддержать разговор.

Я сглатываю и чувствую, как моё пересохшее горло расширяется, когда воздух попадает в желудок, в пустоту рядом с сердцем.

Он крепко сжимает грушу, его мышцы напрягаются с каждым движением. Я не могу оторвать взгляд от шрамов на его спине. Но когда первый сильный удар со свистом рассекает воздух и ударяется о мешок, я съёживаюсь, словно от удара в живот.

— Ты можешь уйти, — его голос дрожит от очередного сильного удара, но я притворяюсь глухой. Обхватываю колени руками и прижимаю их к груди.

Он останавливается на секунду, ударяет кулаком в воздух, а затем бросает на меня такой пронзительный взгляд, что я чуть не ныряю под кровать в поисках укрытия. Это пугает меня.

Но потом что-то происходит со мной. Это притягивает меня… Он притягивает меня полностью. С ним так легко поддаться дьявольскому