В ад и обратно - Брайс Кин

Я завиваю волосы и надеваю серьги с заклёпками. На мне нет ожерелья, только простое жемчужное кольцо на мизинце.

Я знаю, что Валери заметит каждую деталь моего образа.

Схватив свою чёрную сумочку-клатч с кровати, я спешу из комнаты, полная желания встретиться с мастером Этторе и узнать, что он думает о том, как я изменилась. Даже если он не скажет мне ни слова, я буду ориентироваться на его выражение лица, чтобы получить желаемый комплимент.

Спускаясь по лестнице, я словно по волшебству ощущаю аромат кофе, который ведёт меня в комнату для завтраков.

Вдруг я замираю, заметив, что кто-то на кухне достаёт что-то из духовки. Я не думала, что здесь есть кто-то ещё. Конечно, кто-то должен был готовить еду, но я просто никогда не задумывалась об этом, учитывая особенности нашего дома.

Домработница всё ещё стоит, согнувшись, и, напевая, достаёт противень из духовки. Поэтому я направляюсь в столовую, но как только вижу Чезаре, моё настроение портится.

— Доброе утро, — говорю я, стараясь скрыть своё разочарование, хотя оно переполняет меня.

— Привет, — отвечает он, отложив газету, которую держал в руках. Я удивляюсь, как можно быть таким консервативным в наши дни и читать газеты. — Ты прекрасно выглядишь, — улыбается он мне. — Прошу тебя, присаживайся, — он указывает на кресло напротив себя, рядом с которым я стою.

— Благодарю, — я присаживаюсь, оглядываясь через плечо и чувствуя, как что-то надвигается на меня. Однако, к моему разочарованию, это оказывается лишь прислуга, которая ставит передо мной чашку кофе и печенье. — Спасибо, — шепчу я, когда она отходит и склоняет голову ко мне.

— Сегодня я буду сопровождать тебя, так как Этторе занят. Надеюсь, ты не возражаешь? — Чезаре берёт свою чашку с кофе и отпивает из неё. Я качаю головой, хотя на самом деле возражаю. Очень сильно.

— Пожалуйста, ешь, и пока это продолжается... — он прочищает горло. — Этторе сказал мне, что тебя похитили и продали. — Он замолкает на мгновение. — И я надеюсь, ты не возражаешь... Но мне любопытно услышать твою историю.

Мою историю.

— Расскажи мне об этом, — продолжает он, и у меня внутри всё переворачивается.

— Угу... — Я киваю, затем беру вилку, чтобы разрезать чизкейк. Моё тело дрожит, а пальцы с трудом держат вилку. — Меня похитила Братва пятнадцать лет назад, и с тех пор я у них в секс-рабстве, — тихо произношу я.

Я никогда раньше не произносила этого вслух. До сих пор мне казалось, что я наблюдаю, как чья-то жизнь разворачивается передо мной.

Но это моя история.

Это меня похитили, изнасиловали и подвергли жестокому обращению всеми возможными способами в подростковом возрасте. Это я ухаживала за своей повреждённой кожей, ушибленной задницей и разорванным влагалищем, готовясь к приёму очередного клиента. Я была той, кто превратился в тень и молила смерть найти меня поскорее.

Я, тот человек, который несколько дней был вынужден голодать. Смерть от голода легче представить, чем пережить.

— Как они тебя нашли? — Чезаре наклоняется вперёд, в его зелёных глазах светится любопытство, которое так сильно напоминает мне о Вирджилио. От этого я чувствую себя неуютно рядом с ним.

Я сглатываю, стараясь дышать как можно глубже, чтобы подавить нарастающую печаль.

— Я выиграла конкурс мод, поехала в Милан, и каким-то образом... — Я встряхиваюсь от ужасающей картины моего мёртвого отца, лежащего на полу в холодной, тёмной комнате, которая до сих пор почему-то преследует меня, когда я теряю бдительность. — Они просто забрали меня, вот и всё.

Я говорю так, будто с этим покончено. Но я никогда не смогу с этим покончить. Это часть меня. Это моя тень. Нет, это я — её тень. Та жизнь стала мной, а настоящая я, стала её тенью. Но я не настолько хорошо знаю Чезаре и не настолько доверяю ему, чтобы позволить ему заглянуть в мои внутренние раны. Поэтому я притворяюсь, что исцелилась.

— И тебе не к кому вернуться?

— Нет, — я отправляю пирожное в рот и запиваю его горячим кофе со сливками. — Он мёртв. Единственный человек, который искал бы меня. — Я делаю ещё один большой глоток кофе, потому что это самая сложная часть. — Его звали Вирджилио...

Если бы я прошла через всё это и вышла, чтобы увидеть, что он ждёт меня, это было бы не так больно.

— Вирджилио, — произносит Чезаре так, словно это имя что-то значит для него. — Кто такой...

— Мы должны были лететь в Милан вместе, но потом в аэропорту появился мой отец, и Вирджилио пришлось остаться и получить такую взбучку, от моего отца, какой он никогда не получал, чтобы я могла улететь. Позже мой отец умер. — Я быстро отвечаю, потому что хочу, чтобы он прекратил разговор, но он, похоже, увлечён им.

— Он тоже был подростком? — Кажется, Вирджилио заинтересовал его больше, чем вся моя история, вместе взятая.

Я киваю.

— Да, и к тому же очень храбрым человеком, который никогда не отступал перед опасностью. — На моём лице появляется лёгкая улыбка, когда я вспоминаю моего упрямого Вирджилио. Он был так уверен, что мы сможем избежать жестокости нашей реальности.

Его уверенность в себе была так велика, что жизнь преподала ему горький урок.

Я делаю глубокий вдох, затем задерживаю дыхание, чтобы подавить беспокойство, из-за которого мой завтрак кажется мне безвкусным.

Если бы Вирджилио был жив, как бы он выглядел?

Я прищуриваюсь, глядя на Чезаре, и замечаю поразительное сходство. Он был бы почти похож на него. Почти, если бы не одно «но». Те же глаза, те же волосы, те же худощавые, спортивные черты лица. Но я видела, как улыбается Чезаре, и когда он улыбается, он совсем не похож на Вирджилио. И это почти так и есть.

— Вирджилио, — в глазах Чезаре вспыхивает интерес, и на этот раз он перерастает в настоящее пламя. — Что ты можешь мне о нём рассказать?

Я отвечаю с лёгкой обидой:

— Мы не успеем в магазин тканей. — Его лицо становится растерянным, и я не могу сдержать улыбку. — Ты напоминаешь мне его. Очень сильно.

— Я, правда? — Произносит он с лёгким волнением в голосе. Его глаза расширяются, затем он опускает их и откидывается на спинку стула. Кивнув, он делает глубокий вдох и резко поднимается: — Время вышло, нам правда нужно бежать.

— Подожди, что? — Выпаливаю я, едва не подавившись чизкейком. — Я даже не позавтракала, — я искоса смотрю на него, и он усмехается.

— Видела бы ты своё лицо, — фыркает он. — Я буду в машине…

— Мне