Какие планы на Рождество? - Карен Понт

Пока я слушаю Маделину и любуюсь ее работами, мой взгляд привлекает вешалка, чуть прикрытая портьерой. Думаю, что надо взглянуть и на это. На плечиках висит что-то красно-зеленое и искрящееся…

— А там что? — киваю я в сторону вешалки. — Это для женщин, не столь приверженных традициям?

— Что? — оборачивается Маделина. — Ах, это? Там платья для бала эльфов. Я сшила несколько таких по заказу. Хочешь взглянуть?

Не давая мне времени на ответ, она быстро проскальзывает за портьеру и пододвигает поближе огроменную вешалку высотой в несколько метров.

— Ну скажи же, скажи, что это потрясно! — восклицает она, расплываясь в улыбке и снимая крюком длинное платье из зеленого бархата, обшитое красным и белым атласом.

— Потрясно — не то слово. А главное, в твоем стиле…

Я уже почти готова сказать, что предпочитаю белый и бежевый, которые господствуют в остальной части магазинчика, как вдруг Маделина уверенными движениями снимает крюком другое платье. И от него у меня перехватывает дыхание. Красный бархат, длина ниже колена. Покрой «как у фигуристки», то есть юбка расширяется к низу, как носили в пятидесятые. Весь подол расшит густым мехом цвета слоновой кости, такой же на манжетах. Бюстье украшено несколькими пуговицами из белого перламутра. Великолепно.

— Оно тебе нравится?

— Да, должна признаться, что…

— Примерь-ка!

— Нет-нет, не стоит.

— Давай, говорю тебе. Это твой размер.

— А ты откуда знаешь?

— А потому что у нас с тобой размеры одинаковые — это я поняла по лыжному комбинезону, который одолжила тебе для тех дурацких бегов. А платье это — мое, я каждый год надевала его на бал эльфов. Уверена, на тебе оно будет смотреться восхитительно. И поэтому ты просто обязана его надеть!

— Не могу же я отбирать у тебя платье.

— Ты что, не заметила? — Она смеется и показывает на свой выпирающий живот: — Мне в этом году подойдет разве что комбинезончик эльфа в бело-зеленую полоску. Горизонтальную, само собой.

Она сует платье мне прямо в руки и вталкивает в примерочную. Пальцами провожу по ткани — она немыслимой мягкости.

Сопротивление, по-видимому, бесполезно, поэтому я раздеваюсь и влезаю в платье. Оно легкое, но все-таки достаточно плотное, чтобы подол держался безупречно ровно. И это действительно именно мой размер.

— Ну как ты там? — кричит Маделина с той стороны занавески.

— У-у-уф-ф-ф… Неплохо, — отвечаю я, нарочно не слишком уверенным голосом.

— То есть как это «неплохо»?! — негодует Маделина, без предупреждения отдергивая занавеску. — Ничего себе! — продолжает она еще через несколько секунд. — Если я в нем выгляжу так же, тогда я настоящая красотка!

Не в силах удержаться, выхожу и подбегаю к зеркалу в центральном зале. Полный восторг. Интересно, можно ли влюбиться в платье?

— Если вы и вправду с Давидом еще не переспали, можешь мне поверить: стоит ему увидеть тебя в этом платье, как он тут же захочет сорвать с тебя и его, и трусики!

Я покатываюсь со смеху.

— Особенно если наденешь вот эти, — она копается в каком-то ящике и протягивает мне трусики из тончайшего кружева, спереди вышивка «Твой леденец».

Глава 17

Время для попкорна

Когда мы возвращаемся в шале, на часах уже почти шесть вечера. Я весь день провела в обществе сестры Давида, сама не заметив, как пролетело время.

После посещения магазинчика Маделина пожелала непременно показать мне все места, которые ей нравятся в Санта-Две-Ёлки. Правда, хоть она и всячески это отрицала, мне кажется, что ей просто осточертело быть вместилищем Гринча, и она пытается приблизить момент его появления на свет с помощью долгих прогулок.

Нас привлек сильный аромат попкорна. Почти всюду, куда бы я ни посмотрела, стояли салатницы, доверху наполненные этим лакомством. Это ж сколько же нам предстоит фильмов пересмотреть, чтобы все это проглотить?

— Ага! Вот и вы, девочки, — засуетилась Элен, заметив нас. — Давайте скорее нанизывать гирлянды. Мы уже начали, ибо раз уж решили соблюдать распорядок дня, так надо его держаться.

— А попкорн — чтобы придать нам храбрости? — Мой вопрос, наверное, прозвучал очень глупо — если судить по тому, что кругом все покатились со смеху.

— Нет, ну что ты — попкорн для гирлянд! Они будут висеть над танцполом на балу эльфов. Да беритесь же наконец немедленно за дело! В одиночку такую работу не осилить.

Я ищу поддержки во взгляде Маделины, но та рассеянно жует попкорн.

— Мэдди! — мягко выговаривает ей мать. — Подожди хотя бы, пока мы закончим!

— Это все из-за Гринча! — парирует Маделина. — Если я не буду каждые десять минут его чем-нибудь кормить, он брызнет кислотой из пуповины прямо мне в желудок. Однажды этот малыш станет диктатором — и не говорите мне потом, что я вас об этом не предупреждала!

— Это ты про моего сына так? — спрашивает Людовик, обнимая ее и целуя в шею. — Как я скучал по тебе весь день, женушка моя.

Какие же они трогательные. В смысле любят друг друга трогать.

— Эй-эй, для этого есть отели! — покрикивает на них Донован, вольно развалившийся на диване. — Тут среди нас, оказывается, блюстители целомудрия!

— Неужели! Это кто же? Я что-то таких не вижу, — возражает Маделина, весело хохочет и плюхается на диван, закидывая ноги на колени Доновану. — Бедный мой братец. Желаю тебе когда-нибудь полюбить кого-то, кроме самого себя.

— Удар ниже пояса, Мэдди, — с обидой отвечает Донован.

— А это не я. Это все говорит Гринч, — и она весело уворачивается от подушки, которую в нее запускает брат.

— А где же Давид? — осторожно интересуюсь я, заметив, что среди собравшихся нет только его.

— Думаю, поднялся наверх, к вам в комнату, — отвечает мне Элен. — Что-то мне подсказывает, именно он хочет избежать изготовления гирлянд с попкорном.

— Не стоит беспокоиться, мама, он нам и не нужен, — говорит Донован, — я могу поработать за двоих.

— Пойду к нему, — говорю я.

В конце концов, я ведь считаюсь его девушкой, а девушка в такой ситуации поступила бы именно так. И вот я поднимаюсь по лестнице и, подходя к двери, вижу, что она полуоткрыта.

Давид там, он лежит на кровати, а в руках… тот самый роман, который вчера начала читать я.

— Ха! Вот я тебя и застукала! — кричу я, настежь распахивая дверь, так что он почти подскакивает. — Вот, значит, как — мы забросили полицейские романы с их брызжущим во все стороны тестостероном ради слащавых розовых любовных историй?

— Это исключительно в научных целях, — он качает головой. — Всего-то главку-другую, чтобы утвердиться во