Крылья для двоих. Развод - Елена Левашова
– Тимур, проходи, – улыбается Валентина Афанасьевна, впуская меня в квартиру.
Ноздри щекочет аромат выпечки. В горле стоит проклятый ком. Не дает вдохнуть и высказать приветствие.
– Хорошо у вас, тетя Валя. Рад вас видеть, – выдавливаю, наконец.
В последний раз я был в отчем доме жены пять лет назад. С тех пор здесь мало что изменилось… Тот же старенький, висящий на кронштейне телевизор в кухне, красный, немного потертый ковер-дорожка. Да и теща постарела от горя…
Зря Оксана считала, что мать ее не любит. Обвиняла ее вечно, не звонила, ревновала к старшему брату.
– Тимур, ты такой же красавец, как и прежде, – вздыхает Валентина Афанасьевна, борясь с желанием обнять меня. Теперь же я посторонний…
– Теть Валя…
Обнимаю ее, словно стирая все преграды. Наверное, единственным человеком, посчитавшим наш с Ксюхой развод катастрофой, была она…
– Тимка… Как же так? Ты проездом или специально прилетел? – всхлипывает она.
– Проездом. Случайно вышло. Но я знаю, что случайностей не бывает. Накормите, теть Валь?
– Конечно, зятек. У меня окрошка есть и осетинский пирог с сыром.
– А где… девочка? – с замиранием сердца спрашиваю я.
– Спит Мариша.
– Марина?
– Марианна. Но я ее Марина зову. Жалко мне ее так, сынок, – вновь начинает всхлипывать тетя Валя. Вытирает уголки глаз кончиком кухонного полотенца и садится за стол. – Не могу я ее воспитывать. У меня инфаркт был полгода назад. Сын в Америке теперь…
– Федька уехал? Я даже не в курсе, – выпаливаю я.
– Развелся тоже. Пил какое-то время, потом девушку встретил, она в международной компании работает. Он никому не говорил, Тимур. Так что не в тебе дело… Я, грешным делом, думала, что Федьке психиатр потребуется. Он закрылся в себе, одичал…
– Скажите прямо, тетя Валя. Вы хотите, чтобы я забрал Марину? А как же родня Егора?
– Когда она родилась, они начали что-то неладное подозревать, сынок, – вздыхает теща, наливая окрошку в тарелки. – Не похожа она на него. Егор черноволосый, голубоглазый. А Мариша наша… И Оксана молчала. Даже мне не сказала ничего.
Из комнаты доносится тоненький, детский плач… Тетя Валя охает и бежит успокаивать малышку. Задерживаю дыхание, чувствуя, как воздух в легких нагревается, достигая опасных значений. Внутри словно лава…
И в ней горит все – сомнения, страхи, прошлые обиды… Девочка моя. Точно… Опасливо прижимается к бабушке и хлопает огромными, зелеными глазами – именно такие у моей мамы…
Русоволосая и кудрявая, милая и очаровательная… дочь. Моя дочь. Моя, понимаете? Разве я могу оставить ее?
– Мариша. Марианна. Пойдешь к папе? – спрашиваю, протягивая руки.
– Господи, тут и тест делать не нужно. Но для оформления опекунства потребуется. Тимка, поедем в лабораторию? Пока ты здесь. Не хочу терять время.
– Конечно. А доесть я могу? – улыбаюсь, возвращая малышку бабушке.
Наверное, ей нужно время ко мне привыкнуть? И мне к ней тоже…
Тетя Валя сажает ее в кресло и ставит на столешницу разноцветную, детскую тарелку с супом.
– Я даже не спросила тебя, согласен ли ты ее забрать, Тим? Ты не женат? Женщина постоянная есть?
– Нет. И женщины тоже нет.
– Тебе не одобрят опеку. Что же делать теперь? В нашем государстве не доверяют одиноким мужикам, даже если это отец…
Глава 29
Тимур.
– Ты чего такой задумчивый? – спрашивает Федор Семёныч – второй пилот.
Небо над Калининградом чистое. Тучи остались ниже, покрыв город плотным беловатым одеялом. Кажется, я только сейчас вдохнул… До этого что-то делал – бродил по зданию аэропорта, пил кофе в бумажных стаканчиках, размышлял…
А сейчас дышу… Любуюсь бескрайними, сине-белыми просторами, ощущая, как душу заполняет ошеломляющий восторг…
– У меня дочка есть, Семёныч.
– Почему Оксана промолчала, ума не приложу? Ты уверен? Тест сделал?
– Да, но и без него я уверен. Она на мою маму похожа. Марианна зовут.
Она даже не капризничала. Сидела на моих руках, пока сотрудник лаборатории не позвал нас в кабинет.
И тогда Мариша послушно открыла ротик, позволяя медсестре взять образец ее слюны…
Оксана лишила меня крыльев… Отрезала их и увезла с собой. Я тогда все делал на автомате… Пил кофе, передвигался, ел и улыбался, чувствуя себя живым трупом. И небо не замечал… Смотрел на приборы, давил на кнопки, что-то бормотал в динамик, желая пассажирам приятной поездки… Боль атрофировала все чувства, превратив меня в робота…
А сейчас вижу небо… Лучи закатного солнца, сизые, повисшие над городом облака. Я в небе. Оно выше облаков… Выше проблем, обид, потерянных надежд и несбывшихся планов…
И тот ошеломительный, невозможный восторг, что я сейчас испытываю – неспроста…
– Удочерять будешь девчонку? – улыбается он. – Сложно сейчас с этим. Ты попроси Катерину, она не замужем. Подсобит тебе.
– Думаешь, откажут? Хм…
– Одинокий мужик – группа риска. Хоть и работящий. Для верности нужна полная семья, хотя бы на бумаге.
Интересно, как там Лида без меня? Сонька молчит как партизан, ни о чем не рассказывает. Уверила только, что с Лидой все в порядке…
Хочу помочь ей и поскорее отпустить… У нее своих проблем выше головы – только и успевай разгребать…
А жить с посторонним мужиком – огромный риск для ее репутации.
Если Волгины узнают об этом – обретут еще один повод лишить ее материнских прав…
Раньше я заходил в ближайшую к дому кулинарию. Покупал салат или второе со скидкой. Ел в гостиной, смотря телевизор. Пихал вещи в стиралку и засыпал в обнимку с Лютиком…
Но так было не всегда… Я встречался с девушками. Знакомился с ними в баре и приводил домой. Утром их след простывал… Ничего не оставалось, даже запаха… Пожалуй, Лида – единственная, кто у меня задержался…
Отпираю дверь своим ключом. Включаю свет в прихожей, завидев Лютика и… Лиду…
– Господи, слава богу, – шепчет она и бросается ко мне.
Обнимает, гладит по плечам, затылку… Во мне что-то в этом момент отмирает. Отваливается, как гниющий струп или панцирь. Прикрываю глаза, позволяя ей это делать… Дышу ароматом ее волос – спелого яблока и ландыша… И обнимаю
