Хозяин, наследник и я (СИ) - Амур Ника

Наконец, делаю над собой усилие. Плетусь по дорожке к главному входу. Дохожу до ступеней крыльца, и тут дверь сама открывается. Из дома мне навстречу выходит Ася. Бледная, взволнованная, но живая, настоящая… любимая!

На миг перехватывает дыхание. Дождалась! Не верится, хочу убедиться. Поднимаюсь к ней по ступеням и осторожно касаюсь руки. Теплая. Ася мне не пригрезилась.

Она судорожно вздыхает, а потом утыкается лбом мне в плечо. Обхватываю рукой ее талию и привлекаю Асю к себе. И мы долго стоим вот так, обнявшись.

Ася

Раиль ушел, оставив подвал открытым. Но я еще долго стою и смотрю на распахнутую дверь. С каждой минутой осознавая все отчетливее – никуда я не уйду из этого дома.

Но из подвала все же выхожу. Нет смысла сидеть там и дальше. Подожду Раиля наверху.

Когда выхожу в холл, первая, с кем я сталкиваюсь – «надзирательница». Она аж спотыкается на ровном месте при виде меня, а потом вскидывает руки в защитном жесте. Неужели боится, что я нападу? Я, что же, по ее мнению, прикончила Раиля в подвале, вырвалась наружу и покрошу теперь всех в капусту? Хорошо же она обо мне думает…

— Раиль меня выпустил и уехал по делам, — говорю ей. — Я буду ждать его в гостиной. Принеси мне туда чай и что-нибудь перекусить.

Все это произношу тоном хозяйки, как будто имею право приказывать ей. Я давно заметила – половина успеха в жизни зависит оттого, как себя поставить. Если сама веришь, что имеешь право управлять другим, то им ничего не останется, как подчиниться.

Прохожу мимо побледневшей от шока «надзирательницы» в гостиную. Сажусь возле окна, откуда открывается вид на ворота. Сейчас я могу только ждать. Это все, что в моих силах.

Вот только ожидание выворачивает наизнанку. В совокупности с беспомощностью оно способно свести с ума.

Спустя минут десять горничная приносит чай. «Надзирательница» сама не пришла, прислала другую вместо себя. Но какая разница, если она все равно выполнила мой приказ.

Этот чай – символ моей победы. Только поэтому я пью его. Правда, вкуса не ощущаю. Все мои мысли сейчас с Раилем и сыном. Тревога медленно, по чайной ложке сжирает меня. Я грызу ногти, чего не делала лет с десяти, но в минуту сильного стресса дурная привычка возвращается.

В конце концов, не выдерживаю, вскакиваю и начинаю ходить кругами. Что там ногти, я скоро руки до локтя сгрызу! Почему Раиля нет так долго? Что если с ним стряслась беда? Что если беда стряслась с Левой?!

На последней мысли начинаю задыхаться. Похоже, у меня паническая атака. Первая в жизни. Ужасное ощущение, кажется, вот-вот умру.

От удушья спасает тихий скрежет. Он мне знаком. Именно с таким звуком открываются ворота.

Кидаюсь к окну. Точно! Ворота распахнуты. Но почему-то никто не заезжает… Минуты тянутся, я, прижавшись лбом к стеклу, смотрю в окно.

Наконец, появляется мужская фигура. Раиль! Почему он не на машине? А плевать, какая разница. Главное – живой. Никогда еще я никого не была так рада видеть, как сейчас его. Кто бы подумал, что до такого дойдет…

Выбегаю ему навстречу из дома… и застываю на пороге. Раиль один, без Левы. Из меня будто разом выкачивают энергию, плечи опускаются, и ноги не держат. Кажется, вот-вот рухну.

Чтобы удержать равновесие, буквально падаю на Раиля. Он обнимает в ответ, и мне вдруг становится так спокойно в его сильных руках. Откуда-то приходит ощущение, что все будет хорошо.

Вместе мы возвращаемся в дом. Не сговариваясь, идем в нашу гостиную. Общие проблемы и общее горе объединяют. А еще – общий враг, и, конечно, общий ребенок. У нас с Раилем все это есть.

Это не делает нас семьей в нормальном понимании этого слова, но мы становимся как минимум союзниками. А для нас это уже немало.

— Что с Протасовым? — я первой нарушаю молчание.

— Жив, — коротко отвечает Раиль. — Ты рада?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мне на него плевать. Но у него Лева.

— Так ты назвала нашего сына? — переспрашивает он и, не дожидаясь ответа, примеряет: — Лев Раилевич Алаев. Мне нравится.

— Ты… — у меня срывается голос, но я беру себя в руки и повторяю: — Ты его вернешь?

Раиль подходит ко мне, берет за руки, заглядывает в глаза и произносит:

— Я все для этого сделаю. Веришь?

Я киваю. В конце концов, он никогда мне не врал. Сказал, что я буду его, – и сделал меня своей. Обещал, что мне от него не скрыться, – и вот я снова с ним. И теперь я нисколько не сомневаюсь, что Лева скоро будет рядом. Где бы только взять сил, чтобы дождаться?

— Мои лучшие люди прямо сейчас следят за Протасовым и ищут нашего сына, — Раиль рассказывает мне все без утайки.

То есть абсолютно все. Даже то, что Протасов потребовал за Леву отдать все.

— Ты ведь этого не сделаешь? — пугаюсь я.

Почему-то мысль, что Раиль лишится всего и больше не будет Хозяином города, повергает в шок. Я знаю его только таким. Это ведь его суть.

— Я разберусь, — мягко отвечает он. — Тебе не о чем волноваться.

То, как он говорит со мной, подкупает. Откровенно, терпеливо, нежно. Я и не подозревала, что он может быть такой. Мелькает мысль – что если он всегда был именно таким? Просто я будила в нем худшие стороны своим откровенным не желанием уступать.

Мне вдруг до дрожи по телу хочется ощутить его прикосновение. Они всегда пугали меня, но сегодня они успокаивают. Почувствовать его силу и поддержку – вот чего я хочу.

И я тянусь к Раилю в попытке отогреться от того ужаса, что сковывает мои внутренности льдом. Он мне нужен… прямо сейчас…

Раиль

Я всегда чувствовал это, с нашей первой встречи, с той самой секунды, когда впервые увидел… эту дикую потребность обладать Асей. Получить ее, сделать своей, оставить следы, заклеймить, если потребуется.

Меня пугает подобная зависимость. Ася этого не осознает, но я ел бы из ее рук, стоит ей пожелать.

Поэтому когда она сама тянется ко мне, я в первый момент вздрагиваю от неожиданности. Неужели дождался?

Она придвигается ближе, нависает, опираясь ладонями мне на плечи. Прямо сейчас я – единственная опора для нее. Во всех смыслах.

А потом я чувствую ее губы на своих. Она прикасается так робко, словно это наш первый поцелуй. Словно не было всех тех жарких ночей. Словно мы начинаем все с чистого листа.

Ася обхватывает мою шею руками и садится сверху на меня, свесив ноги с одной стороны. А я готов все отдать, чтобы остановить время. Законсервировать эту самую секунду, как бабочку в янтаре, настолько она важна для меня. Эта секунда, когда Ася не боится меня, не отталкивает, не бежит, а принимает и отдается.

Я позволяю ей вести. По правде говоря, я просто боюсь пошевелиться и спугнуть свое нечаянное счастье. Она водит руками по моей груди, изучая рельефы. Тянет рубашку вверх из-под ремня, сражается с пуговицами, недовольно сопя. Она такая естественная в своих порывах, что я невольно улыбаюсь.

— Ты смеешься надо мной? — вскидывает она голову.

— Что ты, я тобой любуюсь, — говорю, нежно касаясь ее щеки.

Она внимательно смотрит на меня, изучает, как будто ищет что-то. Я напрягаюсь под ее взглядом. Кажется, она видит меня насквозь и понимает, что я ни капли не изменился. Я далек от ее идеалов. Все то же чудовище, каким был всегда. Сколько ни целуй, я не стану принцем, которого она заслуживает. Мне страшно, что она поймет это и снова замкнется в себе.

Мир проще изменить, чем переделать меня. Но принцы избалованны. Они непостоянны и ветрены, а чудовище будет предано своей красавице до самой смерти. И если придется, сдохнет за нее. Я так точно.

Асе надо пожелать, и я буду лишь ее чудовищем. Я уже ее. Пусть только примет.

Отчаянно хочется сказать ей, как остро я в ней нуждаюсь, но страх перехватывает горло. Если скажу, пути назад не будет. Как она воспримет? Не испугается? Разве мы можем мирно сосуществовать рядом? От множества вопросов голова кругом.