Будь счастлива, Алина - Наталия Антонова

И тут Евгений обронил фразу, которая, возможно, и сыграла роковую роль в развитии дальнейших событий:

— Мама-то была права.

— В чём была права твоя мама? — закричала Татьяна.

Он ничего не ответил, встал и ушёл ночевать на кухню.

Татьяна проплакала всю ночь.

Утром Евгений попытался объясниться, заявив, что знать не знает никакой Нины, напомнив, что он, вообще-то, был в море.

Не поверив ни единому слову мужа, Татьяна заявила, что у него была возможность завести роман с Ниной во время пребывания на берегу. Она же не следила за ним!

— Только этого не хватало! — вырвалось у него в сердцах. — Я же не спрашиваю, чем ты в моё отсутствие занимаешься,

— Ах, ты! — задохнулась Татьяна от гнева и больше ничего не сказала.

Муж, в свою очередь, замкнулся, то ли чувствуя свою вину, то ли обвиняя её в необоснованных подозрениях. Как ни странно, но ни он, ни она не стремились выяснить до конца, как обстоят дела на самом деле.

Возможно, никто из них не был виноват, и каждый просто не мог или не хотел переступить через свою гордость и ждал, когда другой сделает первый шаг к примирению. В итоге этот шаг так и не был сделан.

Татьяна уходила с утра на работу и старалась вернуться как можно позже, специально находя среди служебных обязанностей дела, которые нельзя отложить на завтра. Так она оправдывалась перед собой. Муж же ни о чём её не спрашивал. Всё свободное время проводил с дочерью и навещал родителей. В этом она не сомневалась.

Допоздна готовя еду на завтра, Татьяна прислушивалась к звуку работающего в комнате телевизора. Но чаще оттуда доносился голос мужа, читающего или рассказывающего дочери сказку. Потом он укладывал Олесю спать, приходил на кухню и демонстративно стелил себе постель на узком кухонном диванчике.

Татьяна так же демонстративно прибиралась, протирала пол и уходила спать в комнату.

Они даже толком не попрощались перед отплытием его корабля. Евгений сказал:

— Я завтра ухожу в море. В семь утра мне нужно быть в порту.

Она ответила равнодушно, словно постороннему:

— Счастливого пути.

Глава 6

Проснувшись на следующее утро, Татьяна почувствовала, что они с дочерью в квартире одни, и облегчённо вздохнула, словно получила долгожданную свободу.

Она встала с кровати, не утруждая себя поиском тапочек, босиком побежала на кухню. Пол в квартире был тёплым, так что ничем не рисковала.

Умываясь, через открытую дверь в ванной прислушивалась к закипающему звуку чайника, который напоминал ей мурлыканье большого серого кота на бабушкиной печи.

«Интересно, как они там», — промелькнула мысль и тотчас улетучилась.

Татьяна заглянула в детскую и тихо позвала:

— Олеся, солнышко, пора вставать.

— Угу, — отозвалась дочка и не пошевелилась.

Татьяна улыбнулась, подошла к кроватке, присела на самый краешек и, потормошив ребёнка, спросила, хорошо ли спалось.

— Выспалась, — ответила девочка, не открывая глаз, — просто мне нужно досмотреть один очень интересный сон. Одну минуточку, мамочка.

— Хорошо, досматривай, я подожду.

Татьяна была бесконечно благодарна судьбе, небесам за то, что они подарили ей такого чудесного ребёнка. Мужа Евгения она при этом почему-то всякий раз поблагодарить забывала.

Может, это происходило по невольной вине свекрови. Ведь стоило Татьяне подумать о муже, как тут же возникала тень его матери и стояла у неё над душой до тех пор, пока Татьяна, точно пыль со стекла, не стирала мысли об отце своего ребёнка. Она понимала, что это неправильно и несправедливо по отношению к мужу, но ничего поделать с собой не могла.

И если раньше, провожая мужа в поход, Татьяна начинала скучать чуть ли не с первой минуты разлуки, то потом это стало происходить всё реже. А с тех пор как съехала вместе с дочкой из квартиры родителей Евгения, её тоска совсем сошла на нет.

Через какое-то время начала смутно догадываться, что раньше её томила не печаль разлуки, а то, что в отсутствие мужа она находилась один на один с людьми, которые не любили её и которых не любила она. По всему выходило, что присутствие мужа служило защитой от их придирок, как зонтик служит от дождя. Обретя же свою, пусть и временную, крышу переспала нуждаться в защите мужа, ждала его возвращения всё меньше, пока желание видеть его и чувствовать рядом с собой не исчезло.

Обо всём Татьяна и написала откровенно своей дальней по крови, но такой близкой духовно родственнице Клавдии Ивановне.

Тётя не ответила. Татьяна забеспокоилась и, не выдержав, позвонила родственнице. На телефонный звонок та отозвалась слабым голосом и сообщила, что немного приболела.

— Простите, — испугалась Татьяна, — что я вас побеспокоила.

— Что ты, деточка, — ответила тётя, — в моём возрасте это бывает. Отлежусь немного и перезвоню тебе.

— Лучше напишите, — попросила Татьяна. Ей хотелось получить развёрнутый ответ на своё письмо. В телефонном разговоре всё происходит скомканно, некоторые мысли остаются невысказанными, часть из них просто теряется, другие же не произносятся но телефону, потому что написать их легче, чем высказать вслух.

Кравченко написала через неделю. Вроде бы прошло всего семь дней, но Татьяне они показались вечностью. Чего именно она ждала от письма тёти, женщина сама не знала. Может быть, понимания, сочувствия, доброго совета… Так или иначе, содержание тётиного письма превзошло все её неосознанные ожидания.

Клавдия Ивановна настолько прониклась, что позвала её к себе. Насовсем.

Казалось бы, тёткино предложение должно удивить Татьяну но не тут-то было. Не раздумывая ни минуты, она подала заявление об увольнении. Завершив все необходимые дела, подхватила дочь и, не дожидаясь, пока муж вернётся из плавания, рванула в среднерусский город на берегу Волги. К её не такому уж и большому удивлению, он оказался мегаполисом, превосходившим размеры Мурманска. Но это не отменило его уютности. Город на самом деле утопал в зелени.

Единственное, чего она опасалась — что дочке будет трудно привыкнуть к новому месту жительстве). Но Олесе город пришёлся по душе. Особенно понравилась Волга с её пляжами, усыпанными золотистым песком. И сама Татьяна как-то сразу прижилась на новом месте.

Когда Клавдия Ивановна, принявшая дальних родственниц с распростёртыми объятиями, через некоторое время спросила, не жалеет ли Татьяна о своём решении, та лишь покачала головой и ответила:

— Что сделано, то сделано.

У них с Олесей теперь была крыша над головой, которую они почему-то обе стали считать своей. Тётка одинокая, квартира большая. На работу Татьяна устроилась быстро. А ещё у Клавдии Ивановны была дача