В объятиях его жестокости - Нина Северова

Котелково – моё. Чтобы его забрать много людей погибло. И по моей вине и по своей глупости. Через этот посёлок идёт дорога в своеобразный лагерь, где живут те, кого не хотят видеть в городе: наркоманы, бывшие зэки, которым податься некуда, отморозки со справками. Палаточный город у них, так скажем. Никто туда не ездит, ни менты, ни обычные люди. Грибники даже по лесу рядом не ходят, боятся. Тем и лучше, не нужны посторонние. Но зато приезжают те, кто хочет купить наркоты. Я не осуждаю, мне плевать. Сам не употребляю, а эти – хотя бы в одном месте живут и погибают. И понятное дело, что денег там – море. Но все бабки – мои. Они платят мне и я не собираюсь этим ни с кем делиться и тем более, отдавать. За столько лет, кто только не хотел отжать, но не получилось.

– Про Котелково не новость. Старая тема, – сжимаю кулаки. – А Кабиров, кто такой? Первый раз слышу.

– Около года работает. Приехал из Москвы на повышение. Но отзываются о нем нормально. Не борщит, не покупается.

– Честный, значит, – ухмыляюсь. Но любого можно купить. Надо только знать, что предложить. – Что ещё?

– Пока всё. Дело твое в секрете держат. Опергруппа работает, но кто, что и как – хрен знает, – кусает губы. – Напряг своих, ищут концы.

– Не густо. Надо больше информации, Юра, – откидываюсь на стуле.

– Сиди пока, не отсвечивай. Здесь может остаться попробуешь. Они тебя пасут и рано или поздно накроют. Ты знаешь как работают такие секретные группы. Не успеешь вздохнуть или пуля, или поедешь в один конец. Да и не факт, что они тебя в город пустят. Ты уехал удачно, а обратно, – пожимает плечами.

Всё так, всё правда. И тем хуже. Ксюша теперь под боком, нельзя ни подыхать, ни на зону. Но я сам во всем виноват.

– Ладно, за неделю постарайся принести что-то более весомое, чем фамилия следователя. Иначе за вчерашнее – сверну тебе шею.

Юра поднимает ладони вверх и кивает.

– Да замяли, Батыр. Хочешь, чтобы я ещё раз извинился?

– Не замяли. И извинения твои мне до жопы, – встаю, стул со скрипом отъезжает.

– Лёня здесь, кстати, – бросает в спину. – Не хочешь на поляну прийти? Завтра вроде. Он будет рад тебе, – встаёт и за ним поднимаются его «туристы». Подождали бы хоть.

– Можно.

Лёня – старый кореш. Мы с ним еще в Казахстане сидели при царе горохе. Потом жизнь развела.

– Но там такая поляна, со своими девками. Приводи свою, посмотрим, – скалится, и я бью лбом Юре в нос. Меня хватает один из его парней, сразу сворачиваю ему кисть. Хруст разносится по залу, официанты за барной стойкой дергаются. Остальные головорезы не знают, что делать, Юра опять отмахивается. Что за странная охрана, если пропустили удар?

– Будешь смотреть на мою, я вырежу тебе глаза, Юра. Что с тобой вообще случилось? – хватаю его за рубашку. – Где твой авторитет? Ты чего вот в это превратился? – отталкиваю. Раньше он таким не был. Что-то не так. Настораживает.

– Ты больной придурок, – зажимает нос.

– Не новость. Не зли меня, Юра Крест. Ты дерьмово поступаешь и это плохо закончится. У меня беда с терпением – это была последняя капля. В следующий раз получишь перо.

Мы выходим с Асылжаном на улицу и я сразу обливаюсь потом. Жара эта невыносимая, так ещё и этот идиот злит. Голова щёлкает, снова в глазах темнеет.

– Видел? – Асылжан закуривает в машине и открывает все окна.

– Печатку твою? Видел. И всё очень интересно складывается.

– Непонятно пока нихрена, – придерживает плечо.

– Если Яна была изначально засланной к Зубу, то кем? И зачем? Юра не бывает в наших краях и я уверен, он не знает, что это кольцо украли – это первое. А второе, как оно у него вообще оказалось?

Асылжан молчит. Складывает пазлы в голове.

– Яна давно работала. Ты думаешь, она так долго пасла?

– А почему, нет? – завожу тачку. Надо уезжать отсюда быстрее, Ксюша ждёт.

– Ты не ходил к проституткам, а кроме тебя некого караулить.

– Но через вас можно до меня быстрее добраться.

Ощущение, что петля на шее затягивается. За себя не страшно, а за нее. Ксю-ша, сладкая моя девочка. В какое же дерьмо я тебя втянул.

Глава 25. Ксюша

Батыр с Асылжаном возвращаются через пару часов. Асылжан заносит большой пакет из супермаркета, с грохотом ставит на стол. Мужчина весь мокрый и хмурый. Наверное, рана болит.

Батыр остаётся курить на улице, стоит спиной к нам. Каждый раз удивляюсь ширине его плеч. Так хочется… Потрогать. Но замечаю как он ведёт головой и сдерживаюсь. Что-то случилось? Кажется, Батыр злой. Когда он вот так делает головой, значит, с ним что-то не так.

Асылжан меняет себе повязку, стонет и хрипит. Помощь не предлагаю, потому что он точно пошлет меня. Разбираю пакеты, надо приготовить ужин.

Батыр возвращается дерганый, губы сжаты в линию. Видит меня, останавливается. А я замираю.

– Что такое? – спрашивает и бросает ключи от машины на стол.

– Ты пугаешь, – признаюсь. Чувствую как холодеют руки.

– Я только пришел, – ухмыляется и подходит ближе. – И ещё ничего не успел сделать.

– Тебе и не надо ничего делать. Ты пугаешь своим видом, – отхожу назад и упираюсь спиной в столешницу.

– Ну извиняй, сладкая, не родился красавцем, – ставит руки позади меня, оказываюсь словно в клетке.

– Я не об этом. Ты… – Батыр опять так смотрит, что хочется сбежать. – Ты злой. И это страшно.

Он снова ведёт головой, шумно выдыхает. Если бы он достал пистолет из кобуры и приставил к моей голове, я бы не удивилась. Но вместо этого Батыр хватает меня за правую руку и тащит в спальню.

– Больно, Батыр, – пытаюсь забрать руку, но он сжимает запястье ещё сильнее. После Зуба у меня ещё не прошли синяки, и эти места чувствительны. – Да отпусти же ты! – бью левой рукой по мощной спине.

Нельзя злить и без того разъяренное животное,