В объятиях его жестокости - Нина Северова

Закуриваю. Ксюша здесь, нельзя ни стрельбу начинать опять, ни мокруху устраивать. Хотя так и подначивает придушить Юру голыми руками. Смотрю на Асылжана, вздыхает.

– Я пришел в кафе в конце улицы, там две тёлки дрыгались на танцполе. Одна сама подсела. Вторая через время подошла. Я спросил, хотят ли они трахаться, эти согласились. Мы ушли на пляж и всё.

– Какая первая подсела? – Юра хмурится.

– Блондинка. С татухой на пояснице. Имён не помню. Или не знаю, я вроде даже не спрашивал.

Юра смотрит в пол, поджимает губы. Идиот. То есть спалил свою девку на блядстве и пошел мочить не разобравшись.

– Они сказали, что ты силой взял, – проводит рукой по шее.

– Двоих сразу? – Асылжан усмехается.

Крест сжимает переносицу. Ситуация наитупейшая, а последствия могли быть необратимыми. Я думал, он умнее. Ну как-то… не знаю. Мудак какой-то.

– Юра, за такое я могу снять с тебя шкуру и сделать ремень. Буду носить и радоваться, что на одного придурка в мире стало чище, – затягиваюсь. Потряхивает. Ещё минута и разнесу остатки дома.

– Моя пришла ночью зарёванная. Сказала, их с сестрой мужик силой взял. Колени все разбиты, на лицо смотреть невозможно, обе как после драки. Конечно, я впрягся.

Прикрываю глаза. У Асылжана есть эта особенность, он всех своих баб лупит во время секса. Проститутки Зуба, после встречи с ним, иногда потом на работу не могут выходить, потому что синие все. Так что, если девки Юры побитые, вероятно, что это Асылжан.

– А что твоя женщина делала в таком месте, так ещё и одна? – спрашиваю.

– Танцевать ходили.

– Но не по твоим понятиям иметь такую девку, Юра. Ты че, зелёный гаврик что ли? Не мог сначала всё узнать, а потом за пушки хвататься? Получается, что ты на жизнь мою покушался ни за что. Женщину мою подверг опасности. Брата моего, – тушу сигарету о стену, – оскорбил и пулю ему всадил. Ты че? Как решать будем ситуацию?

Юра живёт старыми понятиями: арестантский кодекс и прочая лабуда. Он сильный игрок и авторитет у него крепкий, конечно, я знаю про его дела и предпочтения. У них не принято, чтобы девка была потаскухой. Это сразу на всём плохо сказывается. Могут и отшить. А тут, получается, он такую мадам держит рядом, так ещё и замес серьёзный устроил из-за нее.

– Погорячился, Батыр. Виноват, – встаёт. Асылжан хмыкает, а я хочу одному и второму снести лицо.

– Так не пойдет, – отрезаю. – В смысле погорячился? А если бы задел и грохнул?

– Оплатил бы похороны вам. Какой ответ ты хочешь услышать? Я уже сказал, что виноват. Проси, что надо тебе, сделаю.

Чеку срывает, бросаюсь на Юру. Удар, второй, харкается кровью. Его мужики сразу залетают в дом, даёт отмашку.

– Нормально всё, – держится за стол, не падает.

– Не нормально, Юра. Иди нахрен отсюда. Завтра в двенадцать встретимся в «Сказке» по моим вопросам, – толкаю его за дверь.

За такое смерть полагается. Но всегда надо думать на несколько шагов вперёд. Крест слишком важный, слишком весомый человек. За него бы не вступились, если бы узнали суть конфликта. Но сам он может помочь с моим делом, которое уже во всю в разработке у ментов соседних. Связи – такая вещь, годами нарабатывается и бережется как святыня. Потому что любое дерьмо без звонков не решается. Так что… Закрою глаза на случившееся, но теперь возьму от Юры максимально. Сам виноват.

– Надо к врачу тебя, – сажусь на корточки перед Асылжаном.

– Сам справлюсь.

– Уверен?

– Да, царапина, – встаёт. – Аптечка в тачке.

– Принесу, – выхожу на улицу, Юра уже свалил. Достаю из багажника нашу аптечку, где есть всё на случай любого ранения. – Пулю достанешь?

– Достану, вали уже, – открывает зубами бутылку водки.

Иду в комнату, где Ксюша всё ещё лежит под кроватью.

– Вылезай, – тяну руку. Она хватается и двигается ко мне. Перепуганная, заплаканная. В груди всё в узел сворачивается, что она такая. Только ведь доверилась и шугаться перестала. – Иди ко мне, – сажусь на пол, она сверху. Дрожит, за шею цепляется. – Всё хорошо, разобрались.

Ксюша всхлипывает, а я чувствую себя последним ублюдком. Прижимаю к себе, мажу губами по виску.

– Сладкая, завязывай сырость свою, – усмехаюсь, но Ксюша только сильнее плачет. Не умею я это всё. Ни поддерживать, ни успокаивать.

– Страшно было, что ты не вернёшься, – вытирает глаза рукавом футболки. Что-то внутри меня ломается.

– Здесь я, живой, как видишь. Всё нормально, – убираю волосы с лица. Ксюша кивает, но не слезает с меня. Кладет голову на плечо и я качаю её как ребенка.

Всё меняется, Батыр. Теперь ты не один. Теперь и за неё надо думать. Ответственность. Защита.

А если бы зацепило? Как бы она потом? А ты?

Впервые страшно, что могу не сберечь.

Глава 23. Ксюша

Голова раскалывается после выстрелов, аж виски пульсируют. Это было страшно. Мне казалось, я уже свое отбоялась на жизнь, а может и не одну, вперёд. Но лёжа под кроватью я волновалась не столько за себя, сколько за Батыра. Мужчины ругались, кричали. Асылжан потом зашивал себе плечо сам, мерзко вспоминать.

Мы переселились в соседний дом, тот будут восстанавливать. Владельцы ничего не сказали, наверное, из-за того, что Асылжан отдал им большой черный пакет денег. 21 век на дворе, а они деньги в пакетах передают. Слышала, что отдыхающие рядом – разъехались после стрельбы. Это и понятно, я бы тоже уже хотела уехать, но Батыр сказал, что всё нормально теперь будет. Сомневаюсь.

Раннее утро, мне не спится. Смотрю в потолок и слушаю тихое дыхание Батыра. А за стеной храпит Асылжан, аж стены дрожат. Переворачиваюсь на бок. Разглядываю широкую мужскую грудь, левая рука лежит на животе. Костяшки сбиты, кровь запеклась в темные корочки.

Батыр закрыл меня собой, когда начали стрелять. И спрятал под кровать. А ведь мог пострадать запросто. Если бы что-то с ним случилось, я бы не смогла с этим смириться. Страшно потерять его. Наверное, можно сказать, что у нас отношения? И да, и нет. Но мне хотелось бы другого. Чтобы без вот таких инцидентов. Чтобы просто жили и наслаждались каждым днём.

Кладу руку