В паутине лжи. Цена предательства - Алла Викторовна Нестерова
— Ты ещё и убийца! — не выдержав, сказала я. — Что дальше? Говори! Я слушаю.
— Привезя Агату к её дому, я растолкал её, и мы поднялись к ней в квартиру. Там, собственно, мы и переспали.
— Дальше! — поторопила я его. — Как ты опустился до того, что стал врать мне и воровать у моего отца? Почему сразу не сказал всей правды и не развёлся со мной?
ГЛАВА 24
Антон продолжил говорить, не поднимая глаз:
— Днём в квартире Агаты появился её отец. Дмитрий Александрович. Он принёс с собой флешку и показал мне запись с видеорегистратора машины Агаты. Сказал, что увидел на машине вмятину и снял регистратор, поехал домой, посмотрел и приехал к нам. Там всё было видно — как я за рулём, как сбиваю человека, как уезжаю. Качество записи отличное, моё лицо хорошо видно.
Я сидела, не шевелясь, слушая эту чудовищную исповедь. Мой муж был не просто изменником и вором. Он был убийцей.
— Камарцев сказал мне тогда, — голос Антона дрожал, — что если я не хочу оказаться в тюрьме лет на десять, то буду делать всё, что он скажет. Он знал, кем я работаю, видимо, пока мы спали с Агатой, он развил бурную деятельность. Выяснил, кто я, откуда, по каким делам в Новосибирске и решил воспользоваться возможностью, чтобы его умирающая фирма получала крупные заказы от компании твоего отца.
— И ты согласился, — я с трудом сдерживала дрожь в голосе. — Вместо того чтобы пойти в полицию, признаться, ты решил воровать у моего отца.
— Лика, я был напуган. Десять лет тюрьмы за смерть человека, которого я сбил в нетрезвом состоянии... Я не мог на это пойти.
— А обворовывать моего отца ты мог! — я вскочила, не в силах больше сидеть спокойно. — Двадцать миллионов рублей, Антон! Двадцать миллионов за шесть лет!
— Камарцев требовал всё больше и больше. Сначала просто завышенные цены, потом он начал поставлять брак, срывать сроки. Говорил, что если я не буду закрывать глаза на его косяки, то запись попадёт в следственный комитет.
Я прислонилась к стене, чувствуя, как ноги подкашиваются.
— А Агата? Что с ней происходило всё это время?
Антон наконец поднял на меня глаза, и в них я увидела такую боль, что на мгновение мне стало его жалко, но только на мгновение.
— Она забеременела после той ночи. Когда узнала, позвонила мне, плакала, не знала, что делать. Я хотел... - он запнулся. — Я хотел развестись с тобой, быть с ней, воспитывать ребёнка. Я безумно полюбил Агату и дочку, но Камарцев запретил с тобой разводиться и признаваться во всём.
— Запретил?
— Он сказал, что если я разведусь с дочерью владельца компании, то потеряю должность, а значит, не смогу обеспечивать его фирму заказами. Он требовал от меня, остаться с тобой, продолжать работать у твоего отца, а Агату с ребёнком держать в тайне.
Я смотрела на него и не могла поверить в то, что слышу.
— То есть ты говоришь мне, что все эти шесть лет ты был заложником? Бедненький Антон, которого заставляли воровать и изменять?
— Лика, я понимаю, как это звучит...
— Понимаешь, как это звучит? — я подошла к нему вплотную. — Как попытка свалить вину на других. Тебя никто не заставлял садиться пьяным за руль. Тебя никто не заставлял скрываться с места аварии. И уж точно никто не заставлял тебя врать мне про «слишком рано иметь детей, надо встать на ноги», все эти годы!
Антон сжался на стуле.
— Ты права. Я подонок. Я разрушил всё — твою жизнь, жизнь Агаты, жизнь Маши. Я понимаю, что не заслуживаю прощения.
— Не заслуживаешь, — холодно согласилась я. — И не получишь. А теперь слушай, что ты будешь делать дальше.
Я вернулась к столу, взяла в руки бумаги.
— Завтра мы идём к нотариусу, и ты делаешь на меня дарственную, на машину и твою долю в квартире. Затем, мы едем в банк и при мне, ты переводишь на указанные мною реквизиты, все деньги, что там есть.
— Лика, у меня нет таких денег...
— Найдёшь. Иначе Агата с дочерью будут сидеть в том подвале до тех пор, пока деньги у тебя не появятся.
— В подвале? — Антон побледнел ещё сильнее. — Лика, что ты наделала?
— То же самое, что ты делал со мной шесть лет. Но в отличие от тебя, я не собираюсь мучить их годами. Найдёшь деньги — получишь их обратно.
Антон схватился за голову.
— Я не могу найти двадцать миллионов за один день!
— Сможешь. У тебя есть время до пятницы.
Я наблюдала, как он мечется, и чувствовала холодное удовлетворение. Наконец-то он понимает, каково это — быть беспомощным, зависеть от чужой воли.
— В понедельник ты идёшь к моему отцу и пишешь заявление на увольнение по собственному желанию. Я постараюсь, договориться с папой, чтобы он не портил тебе репутацию, не подавал заявлений в полицию. Ты сможешь найти новую работу и начать всё с чистого листа со своей любимой Агатой. Но…, опять же, не обещаю. Папа очень зол на тебя.
— А если я откажусь?
— Тогда завтра же все документы о твоих махинациях попадут в следственный комитет.
Антон стиснул зубы.
— Ты превратилась в чудовище, Лика.
— Я превратилась в то, во что меня превратил ты, — ответила я. — Шесть лет лжи, Антон. Шесть лет ты смотрел мне в глаза и врал про командировки, про нежелание детей, про свою любовь. А сам воровал у моего отца и растил дочь с другой женщиной.
Я взяла со стола телефон Агаты.
— Телефон можешь забрать. Когда ты переведёшь деньги, они вернуться домой.
Антон поднялся, пошатнувшись.
— Лика, пожалуйста... Маша не виновата. Это же ребёнок.
— Да, ребёнок. Поэтому от тебя зависит, будет ли с ней всё в порядке, — я повернулась к нему спиной. — Иди спи, в гостевую комнату, больше ты не будешь спать в нашей супружеской постели. Завтра у тебя много дел. И помни — если попытаешься связаться с полицией или как-то найти их самостоятельно, пожалеешь, ты их не найдёшь. А если
