Сводные... Запрет на любовь... - Лив Янг
А еще прикосновения… Хочется смыть их с себя водой, но ничего не получается. Я помню каждое… и это вгоняет в панику, в который раз вызывая контракцию*.
Задыхаюсь, хватая ртом воду и теряя часть кислорода…
Сколько прошло? Минуты полторы?
Истеричка…
Отталкиваюсь ногами от дна бассейна, и на каком-то автопилоте добираюсь до поверхности с пятнадцатиметровой глубины.
– Больная что ли?! – орет Дашка, вытаскивая меня с Егором из бассейна. – Куда сама полезла?!
Надворский тянет меня на себя, поднимая на руки. Перебазирует на коврик, и стучит по спине, помогая прокашляться.
Но меня заботит совсем не это.
Меня мутит от его прикосновений. Снова... Голова кружится, и это не от кислородного голодания. Я знаю его симптомы.
Докатилась… Меня воротит от человека, которого знаю практически с самого детства. Потому что он кто? Правильно, мужчина. Спасибо моим бывшим отношениям...
Хочется сказать, чтобы не трогал. Вжаться в угол и стать невидимой.
А еще, чтобы никто не орал истерически. Мне сейчас и без того хреново…
Стараюсь отодвинуться, как можно дальше, и Егор понимает посыл правильно, убирая от меня руки.
– Не кричи, – просит Дашку, усаживаясь рядом. – Все в порядке?
Нервно киваю, поджимая колени.
Осталось только начать раскачиваться из стороны в сторону, и меня запросто можно будет принять за местного аутиста.
– Прости, – плечи слегка подрагивают, губы закушены.
Мне ужасно стыдно за свое поведение, но я ничего не могу с собой поделать. По крайней мере сейчас…
Надворский свой… И я мало того, что сама накосячила, так еще и шарахаюсь от него, как от прокаженного.
– Твоя территория сегодня – пятьдесят метров динамического апноэ на поверхности**, – машет в сторону бассейна для пловцов. – К «Бездне» ни ластой.
Снова киваю, дергаясь, как от ожога огненным прутом, когда Дашка притягивает меня к себе.
– Михайловская, блин! Хватит ко мне свои руки тянуть, – бурчу ей в шею, передергивая плечами. – Я что, игрушка-антистресс, чтобы меня все трогали?!
– Кто все? – прижимает еще крепче, возмущаясь. – Терпи… Дыши глубоко и медленно… Это твоя терапия на сегодня. И моя тоже… Ты знаешь, как я испугалась, когда поняла, что у тебя спазм на глубине?!
– Прости, – повторяюсь, постепенно расслабляясь и обнимая эту заразу в ответ. Я знаю прекрасно, что это было. Не спазм… Моему организму просто захотелось немного поныть под водой. Тупой всхлип, от которого я чуть не захлебнулась. Господи, идиотка. Собираюсь с мыслями и с честным взглядом вру лучшей подруге. – Я не знаю, как так получилось.
– Кто опять? Марк? – не верит, выпытывая.
Молча качаю головой.
Неважно…
– Твоя гаптофобия***, когда-нибудь сведет тебя с ума, – наконец отпускает меня, глядя в глаза. – Ответь мне честно, в твоей Вселенной существуют люди, от которых тебя не воротит?
– Дети, – пожимаю плечами. – Они всегда тянутся к тебе с обнимашками. Им этого не запретишь, и они любят тебя безоговорочно.
– Еще?
– Родители, – убираю волосы с лица, припадая к горлышку термоса с травяным чаем. – Там, наверное, больше я хотела им понравится, поэтому сама себя и переборола.
– Всё?
– Яр… – прячу виноватый взгляд. – С ним как-то все сложно… Мы друг друга, вроде как, всегда терпеть не могли, но… Я со своими проблемами все-равно бежала лишь к нему.
– Вы вчера ездили к родителям за город? – Дашка растягивается на коврике, принимая горизонтальное положение. – Я видела его машину у «Дома Амфибий».
Киваю, и она нетерпеливо хлопает ладошкой по коврику рядом с собой.
Тренировки закончились, и я соглашаюсь, укладываясь на спину поудобнее и прикрывая глаза.
Михайловская из врачебной династии психологов. И я до сих пор считаю, что мир потерял еще одного хорошего доктора только лишь потому, что этой идиотине пришло в голову взбрыкнуть против системы и потащиться в аудит и цифры.
Такие вещи на детях все-равно оставляют свой отпечаток. А так как эта бунтарка знала о моей жизни больше, чем кто-либо другой, я в свою очередь получила практически личного доктора, выговаривая ей все, о чем думала… бесплатно… получая при этом действительно заинтересованного моими проблемами слушателя.
– Что вчера произошло? – ворчит на меня с закрытыми глазами. – Откуда это паническое настроение? И Егор… Он не чужой, чтобы тебя так штырило от его прикосновений.
Молчу, сжимая губы в тонкую линию.
– Настя! – орет, хлопая меня со всей дури ладонью по бедру.
– Я переспала с Никитиным, – выпаливаю с болезненными воплями и потирая ногу. – Жжет, больная! Тебе не в аудит, а следаком в допросную надо. Садюга долбанутая!
– Что ты сделала? – садится на коврике, поджимая под себя ноги.
Едва сдерживается, чтобы не заржать. Таращится на меня, закусывая губы, но они все-равно предательски расплываются в улыбке.
– Можешь избавить меня от своих счастливых визгов? – закатываю глаза от возмущения. – Я в курсе того, что ты знала, чем это все закончится…
– Ты переспала с Яром?! – пищит она, прикрывая ладошкой рот, чтобы не разверещаться.
– Нет, все-таки правильно сделала, что на медфак не поступила, – смотрю на ее счастливую физиономию и хочется скинуть засранку в бассейн, чтобы остыла. – У тебя от эмоций голова в мультяшный чайник с паровым свистком превращается.
– Как все прошло?
– Нормально все прошло, – бурчу себе под нос. – Охренительно. А утром меня накрыло паникой, и я сбежала к себе в квартиру вместе с Нами и ее пожитками.
– Ты туда что с кошкой пьяная завалилась? – мотает головой, ничего не понимая.
– Да ни пила я ничего, дурында! – возмущаюсь, шлепая ее по лбу ладошкой. – Этот придурок мне вчера квартиру затопил, пришлось заночевать у него.
– А заодно и потрахаться, – ржет, кажется, уже моя бывшая подруга.
– Это компенсация за моральный ущерб, – зыркаю на нее исподлобья, пытаясь не рассмеяться.
– Так, а чего испугалась то? Сама ж сказала, что все было охрененно.
– Он хочет отношений, а я нет, – отвожу взгляд в сторону.
– В смысле? – она давится моим чаем, глядя на меня, как на умалишенную.
– Даш, я так накосячила. Зачем я это сделала? – выдыхаю, опуская голову на руки и устало растирая лоб ладошками. – Это ведь ничем хорошим