Божественная одержимость - Кристина Руссо

Он кивнул, восхищаясь боевой клеткой ММА.

— Я думал, ты станешь честным человеком. А теперь ты открываешь бойцовский клуб?

— Во-первых, я не ухожу. Я просто более избирателен в выборе своей работы и целей.

— И вообще, сколько стоит жизнь в наши дни?

— Двести пятьдесят. Если только это не для итальянцев. Тогда я поднимаю цену на ступеньку выше, до половины миллиона.

— Вдвое. И они по-прежнему хотят, чтобы ты уволил всех подрядчиков.

— Кто не хочет лучшего на своем уровне?

Я усмехнулся. Они заплатили бы десять миллионов за то, чтобы Зейн разобрался с их беспорядком. Он был лучшим из лучших — не только в Нью-Йорке, но везде. — Итак… Бойцовский клуб, да?

— Эй, чувак! — Зейн проходит мимо меня и хлопает по плечу. — Первое правило!

Посмеиваясь, я последовал за идиотом к столику у одной из тридцатифутовых стен и взглянул на высокий потолок. — А как насчет второго этажа? Ты не можешь просто оставить его и притвориться, что оно заброшено.

Ухмыляясь, Зейн развернул чертежи ремонтных работ и дизайнерские планы. Для модного, высококлассного тренажерного зала со всеми удобствами, от спа и саун до боевых комнат и даже ресторана.

Одно слово, написанное причудливыми заглавными буквами вверху.

PYTHON.

— Что ты думаешь? — Он взглянул на меня с глупой ухмылкой на лице.

Я вытер рот рукой, чтобы скрыть улыбку. Он много лет говорил об открытии собственного спортзала; наконец-то он это сделал. — Мне нравится.

— Серьезно?

— Черт возьми, да. Используешь свое кодовое имя? Колд.

За эти годы Зейн Такаши стал известен под многими именами.

Убийца. Аннигилятор. Macellaio16. Ши. Палач.

Хотя застряли только двое. На Западе он был известен как самурай. На Востоке, как Питон.

Я взглянул на него. Черные волосы. Черные глаза. Черная одежда. Черные традиционные японские татуировки, заканчивающиеся прямо на челюсти. Проколоты оба уха и кольцо в носу.

Я всегда считал Питон более подходящим.

Зейн повернулся, чтобы посмотреть на клетку, заставив меня сделать то же самое. — Первое мероприятие сегодня вечером.

— Кто дерется?

Я вернулся в Колумбию около четырех часов дня. Как раз вовремя на тренировку по баскетболу перед домашней игрой. Мы играли против "Гарварда", и это был наш самый ожидаемый матч в сезоне.

После целого дня, когда я не мог выбросить Наталью из головы — или то, как загорелись ее мягкие карие глаза, когда она смотрела на меня, — мне не помешало бы отвлечься.

Я могу контролировать извращенное желание в своих венах, когда все, что она сделала, это отшила меня. Это хорошо. Мне это нужно, чтобы держать себя в узде.

Но когда она отвечала мне взаимностью? Надула свои блестящие розовые губки и снова прижалась ко мне бедрами, умоляя меня сделать больше? Со мной, блядь, было покончено.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не перекинуть ее через плечо, не запереть в машине и не ехать, пока мы не останемся одни и я не возьму то, что должно принадлежать мне.

Что я мог бы сделать своим. Когда бы ни захотел.

Мне пришла в голову одна мысль.

Я толкнул дверь спортзала колледжа, сразу же привлекая внимание команды и получая от каждого из них тот или иной вариант кивка, волны или приветствия.

— Ладно. Бегите, играют четыре и семь, — приказал им Зак, прежде чем подойти ко мне.

— Спасибо, чувак.

Как я и предсказывал, будучи вице-капитаном, он уже провел командные тренировки и подготовил их к долгожданной игре. Бросив спортивную сумку на деревянную скамейку у стены, я начал доставать свои вещи.

— De nada17. Ты же знаешь, я не могу дождаться, когда стану капитаном в следующем году.

— А что Маттео думает по этому поводу? — Спросил я небрежно, несмотря на то, что тема была совсем другой. Отношения Зака и Маттео, мягко говоря, были непростыми.

И то, что Маттео хотел, чтобы он закончил школу пораньше, не помогло. Зак мог бы, если бы захотел — прямо как я, — но тогда это означало бы отказаться от должности капитана в следующем году и присоединиться к НБА.

— Мне похуй, что он думает.

— Осторожно, — Я издевался, хотя все, что я говорил, было правдой. — Ты говоришь о El Diablo18. Он обезглавливает ублюдков, как тараканов.

— Отвали, — рассмеялся он, бросая в меня баскетбольный мяч, который держал в руках.

Маттео был жестким — особенно в том, как он воспитывал Зака, — но он никогда не причинил бы вреда своему младшему брату. Это было из-за любви. Он должен быть таким, чтобы обеспечить их выживание.

Иногда я видел в них себя и Кали. Мы не всегда ладили, но я бы отдал свою жизнь за свою сестру, и я знал, что она сделала бы то же самое для меня.

Зак мог сколько угодно говорить, что ненавидит своего брата. Я знал, что он сделает все, о чем попросит его Маттео. Не из страха, а из уважения и любви.

— Я вижу, у тебя есть зрители, — протянул я, глядя на чирлидерш, разминающихся в одном из углов у трибун.

Они не должны быть здесь. У них есть другой зал, в котором они должны разминаться, а затем встретиться с нами здесь на игре.

Капитан группы поддержки не сводила глаз со спины Зака. Мои слова заставили его оглянуться через плечо как раз вовремя, чтобы заметить, как она покачивает бедрами, сидя на шпагате — намек более чем ясный — и слегка машет ему рукой.

Каждый парень в команде замедлил шаг, их внимание переключилось с мяча на задницу брюнетки.

Лицо Зака было скучающим, когда он повернулся ко мне и равнодушно пожал плечами.

— Не интересно? — Я бросил ему баскетбольный мяч обратно, чтобы надеть футболку.

— Не-а.

— Как же так?

Он изобразил задумчивое лицо, перекидывая баскетбольный мяч из одной руки в другую. — Мне нравится побольше загадочности.

— Хорошая погоня, — весело выдохнул я, потому что точно знал, что он имел в виду.

Он подмигнул, жуя жвачку и ухмыляясь, прежде чем присоединиться к команде.

Мои глаза переключились на дверь, открывающуюся на другой стороне спортивного зала, и мой незаинтересованный взгляд стал горячим.

Она вошла вся такая жизнерадостная и энергичная. Все чирлидерши немедленно вышли поприветствовать ее, и именно тогда я увидел, во что она была одета — чертова форма чирлидерш.

Раньше я никогда не обращал особого внимания на их одинаковые наряды. До сих пор.

Я внезапно почувствовал шумиху, из-за которой все