Кавказский отец подруги. Под запретом - Рокси Нокс

Переступаю порог больничной палаты, и меня обдает запахом лекарств.

Таисия Петровна лежит на высокой больничной койке, подпирая подушками спину. Лицо у нее совсем осунулось, но взгляд, как и прежде, цепкий и живой.

— Аллочка, ты пришла! Радость-то какая! — ее голос ослаб, но в нем все еще слышна прежняя твердость.

— Как же я могла не прийти, Таисия Петровна? — кладу на тумбочку связку бананов. — Как вы тут? Что врачи говорят? — сажусь на жесткий стул рядом с кроватью.

— Да что они могут сказать? Возраст берет свое. Но это не главное… Главное, знаешь что? Я тут подумала, пока лежала… И решение приняла. Решение важное.

Она делает паузу, и я чувствую, как нарастает неловкость. Что-то в ее тоне заставляет меня насторожиться.

— Таисия Петровна, не томите, говорите уже.

— Я решила квартиру на тебя переписать, Алла. Пока жива.

Моргаю в изумлении. Такой поворот событий был совершенно неожиданным.

— Что вы такое говорите? Зачем, Таисия Петровна? Вы еще поживете, дай Бог, сто лет! Зачем вам сейчас об этом думать?

— Нет, я чувствую… Чувствую, что время мое приходит. А Витьке, внуку моему… этому бездельнику паршивому… — она сжимает кулаки. — Не хочу я, чтобы ему эта квартира досталась! Бесстыжий он! Обокрал меня, и уже не в первый раз. Раньше я по глупости думала, что забыла, перепутала чего-то…. А он знал, что старуха слепая ничего не заметит.

В ее голосе сквозит обида и горечь.

— Он не заслужил. А ты… Ты хорошая девочка, я видела, как ты по ночам книги моего мужа читаешь. Помогаешь мне, заботишься. Ухаживаешь за мной, как за матерью. Кто еще такое сделает? Ты и заслужила эту квартиру.

— Таисия Петровна, да что вы такое говорите? Я просто помогаю вам, потому что вы хороший человек.

— Я хочу, чтобы у тебя было свое жилье. Чтобы больше никто и никогда тебя не выгнал на улицу.

Она крепко сжимает мою руку.

— Я уже нотариуса вызвала. Завтра приедет, все оформим, как надо. И все! Я буду знать, что квартира в надежных руках. Никто не пропьет ее и не прогуляет, как Витька.

Чувствую, как ком подступает к горлу.

— Ну что вы, бабушка Тая, зачем такие мрачные мысли? Вы еще поправитесь, будете у меня на свадьбе гулять!

Ой, что я говорю? Булат мне ничего такого не предлагал.

Она слабо улыбается.

— Может быть, Аллочка, может быть… Но лучше я сейчас все сделаю, пока в здравом уме и твердой памяти. Так что, не спорь со мной. Решено!

Ухожу из больницы с тяжелым сердцем.

Бедная бабушка даже не догадывается, что мама и отчим послали меня к ней именно за квартирой. Жалко мне ее. Я бы Виктору тоже ничего не оставила. Вор и насильник — вот он кто!

Но думаю, в случае чего, жилье они у меня все равно отберут. Если только попросить о помощи Булата…

* * *

Самира пригласила меня в гости, и я еду к ней.

Она раскладывает передо мной ворох новой одежды.

— Смотри, сколько я всего накупила! Папа раскошелился. Он доволен тем, что я согласилась выйти за Ильяса.

— Уау!

— Выбирай себе любой лук. Дарю! Ведь ты моя спасительница. Ты избавила меня от этой дуры Дилары!

— Да ну, что ты…

— Выбирай, Алла.

— Здесь все такое красивое… — перебираю вещи.

— Хочешь примерить хиджаб?

— А зачем?

— Да просто глянуть, как бы ты смотрелась, будучи мусульманской женщиной. Не интересно?

— Ну, давай. Просто знаешь, я серьёзно отношусь к таким вещам. Хиджаб — это ведь религия. И я бы не решилась надеть его просто так, из шалости.

— Это всего лишь платок. Мне кажется, что тебе подойдет.

Самира умело повязывает мне на голову желтый платок, и я смотрюсь на себя в зеркало. Очень необычно.

— Ты как восточная принцесса. Увидь тебя сейчас богатый арабский шейх, он бы тебя выкрал, точно тебе говорю!

— Не нужен мне никакой шейх! У меня есть… — осекаюсь.

Вижу в зеркале отражение Булата. Наши глаза встречаются. Он смотрит на меня удивленно.

Оборачиваюсь и здороваюсь с ним со смущенной улыбкой.

А он застыл как истукан, словно не слышит и не видит ничего.

Боже, что-то случилось?!

— Папа, ты что, влюбился в Аллу? — хихикает Самира.

— Да, я влюбился в Аллу, — на полном серьезе отвечает Булат, и у меня слабеют ноги. Он решил рассказать ей все сейчас?

— Это шутка такая? — Самира продолжает улыбаться, а я качаю головой, мол, не надо.

— Нет, Самира. Это не шутка. Я люблю Аллу, твою подругу.

— Ты выпил, признайся? — все еще не верит его словам Самира.

— Я не пью, ты же знаешь.

— Ты увидел Аллу в хиджабе и влюбился? Правда, она красивая?

— Очень красивая.

— Алла, папа в тебя влюбился, — Самира смотрит на меня. — Ты ответишь ему взаимностью?

Она думает, что Булат шутит. Ее слова звучат как игра, как будто она ждет от меня подтверждения того, что это розыгрыш.

— Твой папа просто… просто удивлен. Я и платок — две несовместимые вещи, — начинаю развязывать хиджаб, но пальцы путаются.

— Самира, мы с Аллой встречаемся.

Ее улыбка сходит с лица, она смотрит на нас обоих с недоумением и испугом.

В комнате повисает напряженная тишина, которую нарушает только мое учащенное дыхание. Я не знаю, что сказать, что сделать. Просто прекращаю попытки снять платок несмотря на то, что вспотела.

— И когда это всё началось? — аккуратно интересуется подруга.

— Дома. На Кавказе, — отвечает Булат спокойно.

— То есть неделю назад? И ты молчала? — она смотрит на меня с укором.

— Это я велел ей молчать, — вступается Шерханов. — Не вини Аллу ни в чем. Она хорошая подруга и любит тебя.

Самира молчит, переваривая услышанное.

— Самира, послушай меня, пожалуйста, — говорит Булат мягко. — Я не хотел причинить тебе боль. Это все произошло так внезапно. Я не планировал влюбляться. Но мое сердце не выбирает, кого любить. Понимаю, что тебе сейчас тяжело, но я прошу тебя хотя бы попытаться понять меня.

— С чего ты взял что твои чувства к моей подруге могут причинить мне боль? Я сейчас с ума сойду от радости! Алла — моя мачеха?! Она будет жить с нами, здесь?! Папа! — Самира бросается к обескураженному отцу на шею. А я наконец-то могу выдохнуть.

Она не злится на нас. Она, черт возьми, рада. И уже торопит Булата с женитьбой, хотя мы