Кавказский отец подруги. Под запретом - Рокси Нокс

Сам Булат как всегда на стиле. Черное пальто, брюки, начищенные до блеска туфли.

— Да брось. Ты мне нравишься в любой одежде, — обнимает меня одной рукой. — А кто украл твое время?

— Бабушке Тае стало плохо. Скорая у нас была, забрали ее. А потом я прибиралась.

— Сожалею. Если ей что-то понадобится, ты обязательно скажи. С врачом поговорить, например. Я могу заехать в больничку.

Садимся в машину, и я говорю:

— Спасибо тебе большое.

Минут через десять Булат паркуется возле помпезного здания, сверкающего огнями.

— Ресторан? — удивленно спрашиваю я, разглядывая вывеску с витиеватым названием.

Он кивает и выходит из машины, чтобы открыть мне дверцу.

И вот мы внутри.

Шикарный интерьер, приглушенный свет, изысканная музыка. Официант ведет нас к столику, и я чувствую себя не в своей тарелке в этих джинсах и свитере. Вокруг женщины в вечерних платьях и мужчины в костюмах. Кажется, все смотрят на меня с нескрываемым любопытством.

За ужином мы с Шерхановым стараемся говорить о нейтральных вещах. Булат рассказывает о новых проектах в институте. Я делюсь впечатлениями о последних лекциях и подготовке к сессии.

— Нам надо быть осторожнее, — тихо говорит Булат, наклоняясь ко мне. — Ты же понимаешь, если кто-то узнает…

Киваю, прекрасно осознавая, что наши отношения — это бомба замедленного действия. Он преподаватель, я студентка. И если об этом станет известно, неприятностей не избежать.

Его уволят, меня отчислят. Перспектива так себе. Но меня радует, что он больше не пытается оттолкнуть меня и не поднимает излюбленную ранее тему «между нами ничего не может быть».

Может и будет!

После ужина Булат предлагает прогуляться по парку. Мы идем молча, держась за руки, и наслаждаемся моментом.

Неожиданно Шерханов останавливается и поворачивается ко мне. Берет мое лицо в ладони и тихо произносит:

— Я уже не смогу без тебя. Знаю, что это неправильно, что это какое-то безумие, но ничего не могу с собой поделать.

Сердце бешено колотится в груди. Замираю, боясь пошевелиться и разрушить эту хрупкую магию момента. Вместо слов киваю в знак согласия.

Он притягивает меня к себе и нежно целует.

— Я знаю, что мы рискуем всем. Но я готов рискнуть. Я хочу быть с тобой, несмотря ни на что.

Обнимаю его крепко и шепчу в ответ:

— Я тоже.

— Знаешь, а моя мать догадалась…

— Правда? — ахаю. — И что же теперь будет?

— Она рада за меня. И приняла тебя.

— А Самира?

— С ней сложнее. Я говорю с ней на разные темы, подготавливаю ее. Я не хочу, чтобы она рассердилась на нас.

— Я понимаю. Может пойдем ко мне?

— Ты этого хочешь? — смотрит мне в глаза.

— Очень хочу.

Поднимаемся по лестнице, входим в квартиру. Мне немного неловко, что я привела своего мужчину в скромную квартирку Таисии Петровны. Да и перед хозяйкой неудобно — вряд ли бы ей это понравилось. Но ничего поделать с собой не могу. Хочу быть с ним каждую секунду. И вообще никогда не расставаться.

Булат садится на мою кровать и притягивает меня к себе за руку. Усаживает к себе на колени и принимается целовать.

Стаскивает через голову свитер и спускает на предплечья бретельки лифчика.

Ласкает грудь: обводит ареолу языком и втягивает в рот сосок.

Затем укладывает меня на матрас спиной и спускает джинсы вниз по бедрам.

Стаскивает через голову водолазку, и я любуюсь его красивым телом. Широкой грудью и тонкой талией. Боже, как он хорош! А его черный взгляд… Он может свести с ума любую девушку. Я уже давно сошла.

— Сними трусики сама, — хрипло смотрит он. И я выполняю его просьбу максимально эротично, чтобы он тоже потерял голову. Хочу страсти и огня!

Он встает на ноги и снимает брюки с трусами, давая мне возможность рассмотреть его большой обрезанный член.

В конюшне я не видела его, только чувствовала. А теперь вижу и в шоке. Как эта штуковина поместилась в меня, спрашивается?

Булат ложится на меня сверху, опираясь на локти.

Его член врезается мне между ног, и я всхлипываю.

Он целует меня и одновременно водит головкой по складочкам.

Дразнит… Играет… Соблазняет.

— Булат, пожалуйста, — хватаюсь за его плечи.

— Мне нравится, что ты так быстро заводишься.

Он перестает меня мучить и входит глубоким толчком. Замираю от восторга! Это так приятно.

Он начинает двигаться медленно, размеренно, словно растягивая удовольствие.

Каждый толчок отзывается во мне волной наслаждения, накрывает с головой, лишает воли.

Стону, выгибаюсь навстречу его движениям, цепляюсь за его спину ногтями.

Кожа горит, дыхание сбивается, сердце колотится как бешеное. Кажется, что я сейчас умру от переизбытка чувств.

— Еще, Булат, еще, — шепчу, теряя рассудок.

Он ускоряется, становится более напористым и грубым. Чувствую себя жертвой, но мне это нравится. Нравится, как он владеет мной, как подчиняет себе, как выжимает из меня все соки.

И вот, когда я уже на самом краю, когда кажется, что еще чуть-чуть и я сорвусь в пропасть, Булат издает хриплый стон и извергается в меня горячей лавой.

Вздрагиваю всем телом, чувствуя, как меня заполняет его семя, и срываюсь в оргазм.

Это нечто!

— Останешься со мной? — поглаживаю его мускулистую грудь, покрытую черными мягкими волосками, и проделываю по ней дорожку поцелуев, к паху.

Когда я добираюсь до его мужского достоинства, Булат мягко останавливает меня.

— Нет, не могу. Я должен ночевать дома, чтобы не подавать Самире плохой пример.

— Мне так хорошо с тобой, — льну к его груди щекой.

— Мне тоже, Алла моя, — гладит волосы.

— Тебе нравится мое имя?

— Конечно, нравится, ведь оно твое.

— А раньше ты называл меня Астаховой.

— Я пытался держать дистанцию. Но, как выяснилось, это невозможно. Меня влечет к тебе. Сам не знаю, почему. Мы такие разные… Никогда не думал, что полюблю ровесницу своей дочери. Да и еще студентку, которой преподаю.

— Булат, я тут придумала… — сажусь в постели, поджав под себя ноги. — Я переведусь на заочное обучение.

— Зачем? — хмурится. Не понравилась моя идея.

— Чтобы не быть твоей студенткой.

— Нет, ты должна нормально учиться. Лучше я поищу себе другое место.

— Нет, ты чего?! В нашем институте тебя уважают.

— О да, профессор Паскуда, — смеется, обнажая крепкие белые зубы. — Я всё знаю, — смешно грозит пальцем.

— Да, ты строг. Но это же прекрасно! Больше знать будем. Тебе нельзя уходить.

— Тебе тоже.

— Тогда что делать-то будем?

Глава 30

Что нам делать, в тот вечер мы так и не придумали…

Как и обещал, Шерханов заехал в больницу