Шестнадцать - Анна Чиж-Литаш

— Я не знаю, кто такой падальщик! — почти прокричала она. — У него из губы идет кровь. Ему срочно нужно к врачу.

— Я сказала, не трогай его! Сам доползет!

Алена чувствовала, как от страха у нее дрожат скулы. Сердце стучало так же громко, как бабушкины старые кухонные часы с маятником. Готова была в любую секунду расплакаться, но сдерживала себя из последних сил.

Ковтун медленно поднялся с пола и, отряхнув старые затертые брюки от пыли, вышел из класса.

Алена не сдвинулась с места.

— Что это было? — выдавила она из себя.

Девчонки переглянулись между собой и заливисто рассмеялись. Но это не был дружеский смех. Он был наполнен злостью и ненавистью. Ей казалось, что пачкается от этих звуков. Смотрела на свою белоснежную блузку и видела, как она покрывается тусклыми коричневыми пятнами. Дотронулась до гладких волос, которые так тщательно укладывала утром, они показались ей сухими и жесткими. Девушка нервно потрясла головой, отгоняя навязчивые мысли.

Таня незаметно подошла сзади.

— Синичкина, у тебя ведь такая фамилия?

— Да, — еле слышно сказала Алена.

— Так вот, птичка ты наша. Запомни, если тебе говорят, не лезь, значит, не лезь. Здесь свои правила. И ты, как и все остальные, должна вызубрить их наизусть и жить по ним, — она похлопала ее по плечу. Неаккуратно. Тяжело. — Ничего, придет время, усвоишь. А насчет Ковтуна — не трогай его. Он падальщик.

— Да кто такой падальщик? — прокричала Алена. — Я не знаю, кто это!

— Не ори, голова болит, — Таня провела рукой по волосам, расправив сбившиеся на концах пряди. — Его родители бомжи.

— И что? — спустя несколько секунд спросила она.

Таня подошла так близко, что Алена почувствовала запах ее духов. Приподняла тонкие брови, которые были безжалостно выщипаны пинцетом и заново нарисованы черным карандашом, и заглянула ей в глаза.

— Ты понимаешь, что они бомжи? Роются по помойкам и жрут оттуда!

Алена опустила глаза в пол.

— Он вообще может быть заразен! Ты бы видела их квартиру!

— А ты видела? — резко спросила Алена.

— Я лично нет, — она скривила лицо и затрясла руками. — Не дай Бог! Но классуха ходила и рассказывала нам потом.

— Но он же не виноват, что у него такие родители, — возразила Алена. — Может, наоборот, мы сможем ему чем-то помочь? Например, едой или одеждой?

— Ты шутишь? — рассмеялась Карина.

— Нет, — Алена вздернула подбородок.

— Ты понимаешь, что он роется вместе с родаками в мусорке? Ждет, пока мы допьем пиво, и забирает бутылки, — Карина снова засмеялась.

— Таня, ты помнишь, как мы специально долго допивали, а он мерз на морозе и ждал битый час, — Катя толкнула подругу в плечо.

— Дебил! — ответила она.

— В общем, правило ты усвоила, — сказала Таня. — Иначе, запомни, если хоть пальцем до него дотронешься или поможешь, тебе никто не протянет после этого руку. Будешь сидеть с ним на отдельной веточке, Синичка, — Тане так понравилась ее шутка, что она залилась смехом.

Алена молчала, слова застряли в горле. Она не хотела в первый же день испортить отношения с одноклассниками. Впереди еще два года учебы, а перспектива просидеть за последней партой не нравилась. Хотя внутри ее разрывало на части от несправедливости и обиды.

Девушка выросла в интеллигентной семье. Мама всю жизнь проработала в школе учителем русского языка и литературы, а папа — без малого тридцать лет отдал армии. С детства видела перед глазами живой пример справедливости, честности, порядочности. У них не было принято ругаться, оскорблять друг друга или врать. Екатерина Владимировна учила дочерей не судить о людях по их внешности или одному поступку. Говорила, что человеку нужно уметь дать второй шанс, а уже потом делать выводы.

И сейчас, стоя перед классом, Алена ненавидела себя. Чувствовала, что предает все, во что верила. Предает родителей, Алесю и себя. Слезы-горошины замерли в глазах. Всеми силами сдерживала их, не давая скатиться по щекам и обнажить настоящие чувства. Знала наверняка: ее не поймут.

Бросила взгляд на пол, где еще несколько минут назад лежал Ковтун, и, гордо вздернув подбородок, вернулась на свое место.

— А ты жалостливая, — усмехнулась Таня.

Алена молча достала из портфеля учебники.

— Чего молчишь? Обиделась? — Катя сильно толкнула ее в плечо.

— Нет, — спокойно ответила она. — Просто я в новой школе всего пятнадцать минут, а столько событий… И правил… — последние слова она сказала почти шепотом.

— Это только первое правило, — откинувшись на спинку стула, сказала Карина.

— А будут еще? — в глазах Алены появился испуг.

— Наверное, — загадочно ответила Карина. — Не спеши. Не все сразу.

— Почему?

— Потому что мозг взорвется, — рассмеялась Таня. — И вообще, сколько можно ждать русичку? — она взглянула на часы. — Опаздывает на пятнадцать минут.

— Слышала, у них какая-то сходка в учительской, — Карина продолжала наблюдать за Аленой.

— Это ее проблемы. Мы честно пришли, подождали. Надо и честь знать, — Таня снова заливисто рассмеялась, небрежно сбрасывая тетради и учебники в лакированную белую сумку. — Валим отсюда.

Девочки быстро собрали вещи, накинули джинсовки и встали из-за парт.

— Ты с нами? — Таня повернулась к новенькой.

— Нет, — нерешительно сказала она.

— Пойдем, мы тебе лучше покажем местные окрестности. Это куда веселее, чем тухнуть здесь.

— Спасибо, но я останусь. Все-таки первый день, нужно познакомиться с учителями.

— Ладно, на первый раз прощаем, — бросила Карина. — Смотри, а то больше не позовем.

Алена вежливо улыбнулась, мечтая, чтобы они скорее вышли из класса и оставили ее в покое.

Как только дверь закрылась, в классе зазвенели голоса. Девушка устало откинулась на спинку стула.

— Поздравляем с первым днем в прекрасной минской школе! — с иронией в голосе сказала невысокая одноклассница в очках, сидящая за первой партой. — Тебе здесь определенно понравится.

— Откуда такая уверенность? — Алена с вызовом посмотрела на нее.

— Потому что ты села за нужную парту.

— Нужную?

— Конечно, если бы села к Ковтуну, твоя жизнь была бы не менее увлекательной, но все же здесь ты познаешь новую Синичкину.

— Что за ерунду ты говоришь? — не выдержала Алена и повысила голос. — Что у вас вообще здесь происходит? — она встала с места.

— Серые будни.

— Извини, как тебя зовут? — Алена обратилась к девушке в очках.

— Саша.

— Саша, почему ты так говоришь?

— Ты хорошая девчонка, пока не поздно, попроси своего папу, наверняка у него есть связи, чтобы перевести тебя в гимназию напротив.

— Зачем ты так?

— Не обижайся, но я из лучших побуждений.

— А, тогда, конечно, спасибо, — язвительно ответила Алена, присаживаясь на место.

— Я предупредила. Решать тебе.

— Зачем вы так с Ковтуном? — спросила она,