Ты под запретом - Лена Бонд

Борис замечает смятение на моём лице, и его тон смягчается.

— Ты ведь для меня как родная дочь, Полина, — говорит он, подходя ближе, и кладёт руку мне на плечо. — Я забочусь о тебе и твоём будущем. Некоторые ошибки юности очень сложно исправить. Послушай взрослого мудрого человека.

Я проглатываю комок в горле и киваю, не в силах произнести ни слова. Внутри меня бушует ураган противоречивых эмоций. Борис прав, я ничего не знаю об Илье. Но то, что я чувствую рядом с ним, — настоящее. Это не может быть ложью. Когда он смотрит на меня, когда улыбается, когда берёт за руку — всё это не может быть игрой. Но зерно сомнения уже плотно засело в моём сознании.

Борис удовлетворённо кивает и направляется к двери.

— Ты идёшь? — оборачивается он, уже взявшись за ручку.

— Да, сейчас… Только немного подышу свежим воздухом… — выдавливаю я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

Как только дверь за ним закрывается, я принимаю спонтанное решение. Я должна поговорить с Ильёй прямо сейчас. Пусть он сам расскажет мне всю правду. Я не могу просто так поверить словам Бориса, не выслушав другую сторону.

Я быстро иду по пыльной дороге, ощущая, как сердце сильнее стучит с каждым новым шагом. В голове крутятся слова Бориса, перемешиваясь с воспоминаниями об Илье. Его улыбка, его глаза, его руки, бережно поддерживающие меня в воде... Неужели всё это было притворством?

— Илья! — зову я, оглядываясь по сторонам, когда добираюсь до его дома. — Илья, ты здесь?

Но в ответ лишь тишина, только ветер шелестит листвой яблонь, да где-то вдалеке лает собака.

Я подхожу к крыльцу и нерешительно останавливаюсь. Что я делаю? Зачем пришла? Что скажу ему?

«Привет, твой отец правда сидит в тюрьме? А ты со мной только из-за денег общаешься, да?»

От одной мысли об этом становится тошно, но я должна знать правду. Должна услышать её от него самого. Решившись на крайние меры, я поднимаюсь по ступенькам и легонько стучу в дверь.

— Илья? — снова зову я, но мне никто не отвечает.

Я берусь за ручку двери, и к моему удивлению, она легко поддаётся. Дверь со скрипом открывается, и я делаю шаг внутрь, чувствуя себя взломщицей. В доме пахнет травами и свежим хлебом. Уютный, домашний запах.

И тут я слышу слабый женский голос, доносящийся из глубины дома:

— Илюша, это ты?

Глава 17

— Так сильно по мне соскучилась? — вздрагиваю всем телом, когда прямо над ухом раздаётся знакомый низкий тембр голоса.

Сердце моментально подпрыгивает к горлу, и я резко оборачиваюсь. В полумраке прихожей, словно возникший из ниоткуда, стоит Илья. Он небрежно прислоняется к дверному косяку, и эта расслабленная поза контрастирует с напряжением, разлитым в воздухе между нами. Его тёмные волосы растрёпаны, а в глазах пляшут озорные искры.

— Я... я не... — слова беспомощно застревают внутри, и я чувствую, как щёки заливает стыдливый жар. Кажется, даже кончики ушей горят. — Прости, я не должна была заходить без приглашения…

— Пойдём, — его голос звучит мягче, чем я ожидала.

Илья делает шаг вперёд и его тёплые, шершавые пальцы крепко обхватывают мою ладонь. От этого простого прикосновения по коже бегут мурашки, а внутри всё сжимается от предвкушения и страха. Я позволяю ему вести себя через прихожую, мимо кухни, откуда доносится аромат свежей выпечки, и дальше по коридору, ощущая, как каждый шаг отдаётся гулким эхом в моей голове.

А что, если сейчас он познакомит меня со своей мамой? Если, конечно, этот женский голос принадлежал ей. Но я совершенно не готова к этому. Что я скажу? Как объясню своё присутствие? Но вместо этого Илья открывает дверь в конце коридора и заводит меня внутрь.

Это его комната, я понимаю это сразу. Небольшое пространство, заполненное его присутствием. Одноместная кровать с тёмно-синим покрывалом, компьютерный стол, заваленный бумагами и какими-то схемами, старый шкаф, полки с дисками и книгами и даже... гитара в углу. Никогда бы не подумала, что он играет.

— Подожди меня здесь, хорошо? — говорит Илья, выпуская мою руку. — Я скоро вернусь.

Он выходит, прикрыв за собой дверь, а я остаюсь одна в его личном пространстве. Чувствую себя незваным гостем, вторгшимся в чужую жизнь. Из-за двери доносятся приглушённые голоса, но я даже не пытаюсь разобрать слова. Вместо этого осматриваюсь по сторонам, впитывая детали его жизни, о которой я знаю так мало, но уже через пару мгновений дверь открывается.

— Так ты... живёшь с мамой? — уточняю я, когда Илья поворачивает защёлку.

Он спокойно кивает и садится на кровать, жестом приглашая меня сесть рядом.

— Ты никогда не говорил об этом, — замечаю я, осторожно присаживаясь на край кровати, сохраняя между нами дистанцию.

— Ну, вообще-то мы с тобой не так давно стали как-то нормально общаться, — пожимает плечами он. — Да и ты никогда не спрашивала меня о семье.

— А твой отец? — следом спрашиваю я.

Что-то едва уловимое меняется в его взгляде, в нём появляется настороженность, словно защитная стена, а между бровями появляется еле заметная складка.

— Я не видел его уже лет десять, — отвечает Илья после недолгой паузы.

— Почему? — мой голос становится едва слышным шёпотом, словно я боюсь спугнуть его откровенность. — Что с ним?

Илья усмехается, но в этом смешке нет веселья, только горечь и застарелая боль.

— Он сидит в тюрьме.

Четыре слова, произнесённые с такой обыденностью, будто речь о погоде, обрушиваются на меня тяжёлым грузом. Я замираю, чувствуя, как внутри всё холодеет. Значит, Борис не лгал. Это правда. Ужасная, неудобная правда. Пытаюсь скрыть реакцию, но, видимо, не очень успешно — Илья замечает изменение в моём лице и наклоняется ближе, сокращая дистанцию между нами.

— Это проблема для тебя? — спрашивает он прямо, и в его голосе слышатся нотки вызова, а пара карих глаз впиваются в мои, требуя честного ответа.

— Нет, — я отрицательно мотаю головой. — Просто... я ведь ничего о тебе не знаю, Илья. Я даже не знаю, сколько тебе лет.

Он откидывается назад, опираясь на руки, и изучающе смотрит на меня. Его взгляд скользит по моему лицу, словно пытаясь прочитать мысли, заглянуть глубже поверхностных реакций.

— Ну, скажем так, отсидка моего отца — это не самая сильная моя сторона, — произносит он с горькой иронией. — Поэтому да, я действительно не рассказываю об этом при первом знакомстве с людьми, если меня