Жестокие игры Карима. Обожгу твою душу - Иман Кальби

Карим отрывается от моих губ, и я издаю сдавленный звук - протест или мольба, не знаю. Но он уже скользит вниз, его язык оставляет влажный след от шеи к груди, к животу. Я извиваюсь под ним, но он крепко держит мои руки, и я могу только ощущать, как он втаптывает меня в постель, разбивает на миллионы осколков.

Его горячий язык раздвигает складки, заставляя всхлипнуть о смеси стыда и восторга. Смотри исподлобья. Лижет и смотрит…

Как же это…

Я готова кончить, готова разлететься на осколки- и ведь он ловит это мое состояние.

Тут же снова поднимается, тело скользит вдоль моего, покрывая меня собой, и я чувствую, как он входит в меня - медленно, мучительно, заполняя до самого конца. Я зажмуриваюсь, цепляюсь ногтями за простыни, впиваюсь бедрами в его бедра, пытаясь впустить его глубже, сильнее.

Мне все еще немного больно и припекает. Но сейчас эта боль даже желанна.

-Смотри на меня, - снова повторяет как приказ, и я распахиваю широко-широко глаза. Его лицо так близко, его дыхание смешивается с моим. Он движется - медленно, но глубоко, каждый толчок как удар молнии, разрывающий меня изнутри.

Обхватывает мою шею, слегка сжимая ее, не давая мне уйти от этого взгляда.

- Мы одно, Инна… Хоть оба и сопротивляемся этому, как можем…

И в этот момент мир действительно перестает существовать. Словно нас больше нет. Есть только это ощущение - горячее, пульсирующее, невыносимо сладкое. С каждым толчком он вбивает его глубже, сильнее, и когда я достигаю кульминации, я кричу его имя, разлетаясь на тысячи искр, а он продолжает удерживать меня, не позволяя исчезнуть, пока не достигнет своего собственного предела.

Когда падает рядом, наши тела переплетаются. Карим притягивает меня к себе, зарывается носом в мои волосы.

- Моя королева…- произносит он довольно и тягуче…- моя…

Глава 32

Глава 32

Я снова лежу в его объятиях совершенно потерянная.

Это неправильно. В корне неправильно. Я не понимаю этого мужчину, а может быть, напротив, понимаю слишком хорошо. Это и пугает. Если все то, что вижу я, правда, то это страшно...

Нам с ним вместе- быть страшно...

- Ты любишь Россию?- спрашивает он внезапно, гладя меня по бедру.

Я думаю...

- Скорее да... Люблю свои детские воспоминания... Мне нравилось, что

я приезжала к бабушке и была обычным человеком... Это был совсем другой мир, он сильно отличался от Бабилонии...

- Когда ты была там в последний раз?

Внутри все сжимается...

Карим уверенно и упорно пытается вторгнуться в те чертоги моего сознания, куда я никого не пускаю. И его-тем более.

- Я там училась... Потом отец меня забрал. Когда мать умерла... Учебу я не окончила. Его это мало беспокоило. Женщины в Бабилонии ставят во главу угла не современные науки...

- Ты ведь хорошо знаешь другой мир, Инна... Цивилизованный... Ты понимаешь разницу...

Так вот куда он ведет.

Усмехаюсь, слегка привстав на локтях.

- Не кажется ли тебе, что слово «цивилизованный» тут не то, чтобы очень подходило... Цивилизации бывают разные. И порок и жестокость того, что ты относишь к миру прогресса, пугают и отталкивают меня намного больше...

- При этом ты считаешь нормальным отдаться в храме первому встречному, прекрасно понимая, что никаких богов не существует...

Напряжение между нами усиливается…

- Нам неподвластно знать, что существует, а что нет. Все равно существует тот предел, за которым необъяснимое. Рано или поздно даже самый циничный всезнающий ученый упирается в это самое «неподвластное», Карим. И ты не исключение... Если бы ты был таким всезнающим, отвергающим любую высшую силу, ты бы не был... таким несчастным...

Он говорит больше, чем стоило бы. Я тоже... но отыграть назад уже невозможно.

- Ты считаешь, что я несчастен?

В его взгляде много эмоций. Они сложные. А я слишком измотана сейчас, чтобы их понимать...

- Не хочу об этом...- выдыхаю и отворачиваюсь,- я вообще не хочу о задушевном, честно... Мне намного понятнее с тобой… трахаться...- невольно усмехаюсь тому, как просто с ним говорю это слово, хотя еще вчера…

Преднамеренно говорю это на русском.

Так уж у нас заведено теперь- если мы хотим пошлости или разрядки атмосферы, переходим на русский...

- Я познал Россию через старшего брата Микаэла... Он до четырех лет рос с матерью, не зная настоящего отца. Его связь с Россией сильнее почему-то, хоть долго он там никогда не бывал. Может быть, потому что она вынашивала его именно в России. Так или иначе, любовь его жизни тоже русская. Он купил им дом под Владимиром, это Московская область. Они много времени проводят там сейчас. Родители тоже ездят. И я ездил... Пока мы ладили... Странно-мать всегда с нами со всеми общалась на русском, но реально родным этот язык стал только для Мики. Амаль, моя сестра, всегда была намного больше арабкой, а я... Я всегда был ветром...

- Ветром?- улыбаюсь я....- почему именно ветром?

- Свободный, непредсказуемый, раздражающий...

- Последнее- наверняка от старшего брата,- невольно усмехаюсь я,- ты потрясающе говоришь на русском…

- Учил скорее из когнитивного интереса. Меня смешило, сколько арабских слов забавно звучат на русском. Знаешь, это знаменитое «катаибу хуюлина атъябу хуюль фи билядина?»- мы в унисон заливаемся хохотом, потому что и правда, эта фраза, имеющая вполне себе благородное значение и звучание на арабском языке- «наша конница самая хорошая в стране» звучит на русском чудовищно.

- А знаешь песню про «мохнатых бл... дей»? - заряжаюсь я его легкостью и еще больше вхожу в кураж.

Мы снова прыскаем. Какой же знающий арабский язык не знает ее... (Прим. от всей души предлагаю вам всем послушать ее с русским «переводом» в моем телеграмм- канале. Держитесь только за животы- ухохочитесь. Песня реальная- египетская и очень патриотическая:-))).

- Может слетаем в Россию? - вдруг предлагает он мне.

Я отвожу глаза. Поднимаюсь с кровати...

Я не была на родине матери с ее смерти...

- Иногда мне кажется, что я чужая в этом мире... Для всех чужая...

Отчаянно хочу быть своей в Бабилонии, но этот проклятый цвет волос и мое происхождение...

- Ты та,