Будь счастлива, Алина - Наталия Антонова

— До встречи! — не дожидаясь его ответа, Татьяна отключилась и сразу же стала думать, что надеть на первое свидание. Вчера, вспомнить стыдно, попала в ресторан чуть ли не в домашнем платье. У неё есть оправдание, она вовсе не собиралась туда. Надела простенькое платье для чаепития на балконе. А тут на тебе! Татьяна вдруг осознала, что Глеб ничего не знает. Он-то, наивный, считает её приглашённой гостьей. Интересно, почему не спросил, с чьей она стороны. Но ведь и она его ни о чём не спросила. Если Глеб приглашён родственниками жениха, го подумал, что Татьяну пригласили родственники невесты. А если наоборот, то опять же в его представлении всё ясно. Как же сообщить, что она самозваная гостья? Хотя нет! Она же не напрашивалась! Это тамада затащил её в зал и усадил рядом с Глебом.

— Ох уж этот тамада! — лукавая усмешка притаилась в уголках её губ.

Татьяне стало весело. И тут она вспомнила о Наталье. Обещала же позвонить! Подруга небось сидит на кухне и готовится разогревать котлету! А у неё свидание на носу! Позвонить всё равно нужно. Или даже забежать и съесть-таки котлету.

Пока она раздумывала над этим вопросом, Наталья сама позвонила. Татьяна схватила трубку и выпалила:

— Наточка! Я не могу к тебе прийти!

— Это ещё почему? — удивилась подруга.

— У меня свидание!

— Ого!

— Если я к тебе зайду, то застряну.

— Что да, то да, — согласилась Наталья, — лучше я сама сейчас к тебе зайду!

— Ната!

— С котлетой, — непререкаемым тоном сообщила подруга.

Татьяна вздохнула и стала ждать.

Наталья явилась через несколько минут. Татьяна никак не ожидала от неё такой расторопности. Самым удивительным было то, что пришла с горячей котлетой на тарелке. Проплыла на кухню, поставила тарелку на стол и велела:

— Ешь.

— Я… — начала было Татьяна.

— Не отвлекайся, расскажешь потом.

— Спасибо! Ты настоящий друг, — искренне вырвалось у Татьяны, и она принялась уминать котлету. Та оказалась такой вкусной, что благодарность удвоилась. Хотя благодарить-то нужно Алекса. Он и не подозревает, что жена кормит его котлетами подруг. «Хотя, почему подруг, — невольно улыбнулась Татьяна, — одну подругу».

Не успела Татьяна прожевать последний кусочек, как Наталья забрала пустую тарелку и направилась к двери. На ходу, не оборачиваясь, проговорила:

— Потом расскажешь.

— Конечно, расскажу! — успела крикнуть Татьяна, прежде чем за подругой захлопнулась дверь.

Выпив после котлеты маленькую чашечку кофе, она принялась прихорашиваться. Долго раздумывала над тем, какое надеть платье. Выбрала зеленовато-голубое. Шуршащий шёлк этого платья напоминал шум морских волн, может быть, именно за это она его и любила.

Украшениями решила не увлекаться. Только маленькие серёжки, бриллиантики в них были похожи на крохотные капельки росы. На ноги надела туфли на среднем каблуке. Посмотрела на себя в зеркало. Показалось, что чего-то не хватает. И тут пришло в голову, что, если приколоть к платью веточку искусственного клевера, облик станет завершённым. Так она и сделала. Память услужливо подсказала, что клевер покровительствует именам Татьяна и Глеб.

Посмотрела на часы. Если Глеб её просьбу приехать через пару часов принял дословно, то у неё в запасе час, но он позвонил раньше.

— Я приехал, — прозвучал из трубки голос, — жду на стоянке. Если ты ещё не готова, можешь не торопиться, — и добавил ласковым шёпотом: — Я терпеливый.

Ей захотелось закричать в трубку: «Я готова!» Однако вовремя обуздала порыв и сдержанно проговорила:

— Скоро подойду.

Выждала десять минут и направилась к входной двери. По лестнице в подъезде она тоже спускалась медленно. Зато сердце в груди билось всё быстрее. Ей даже показалось, что оно выпрыгнет из грудной клетки и улетит. К счастью, ничего подобного не случилось. Татьяна вышла из подъезда и размеренным шагом направилась к стоянке возле «Счастливой гавани».

Глеб вышел из машины, сделал несколько шагов ей навстречу и сказал:

— Здравствуй, Татьяна!

— Здравствуй, Глеб, — ответила она и рассмеялась, — насколько я помню, мы не пили на брудершафт.

— Можем исправить это досадное упущение сегодня же, — ответил он.

— Ты на машине, — улыбнулась она.

— Оставлю на стоянке и доберусь домой на такси.

— Это, конечно, здорово, — снова не удержалась она от улыбки, — только где ты собираешься пить на брудершафт? В музее?

— Пожалуй, не самое подходящее для этого место, — невольно улыбнулся он в ответ, но тут же нашёлся: — Ничто не мешает нам зайти после музея в кафе.

— Зайти в кафе ради глотка шампанского? — метнула она в него лукавый взгляд.

— Кроме шампанского неплохо было бы и поужинать.

— Разве что, — притворно вздохнула она и потупила взор.

— Прошу в машину, госпожа из царского рода Татия, — произнёс он это так высокопарно, что Татьяна прыснула со смеху. Тем не менее приятное тепло разлилось в её груди.

— Цветы в машине, — шепнул он.

— Мне цветы? — она сделала большие глаза.

— Тебе. Вот только не знаю, что лучше — отнести их домой или взять с собой. Вообще-то, они в сосуде с водой.

— Тогда возьмём с собой, — Татьяна не любила возвращаться, но говорить об этом Глебу не стала. Вместо этого сказала: — Хочу, чтобы они были со мной.

— Они в корзине на заднем сиденье.

— Ты сказал — в сосуде.

— Да. В корзине сосуд.

— Я загляну? — спросила она, не дожидаясь ответа, открыла дверь салона и скользнула на заднее сиденье. Сначала хотела перебраться на пассажирское сиденье рядом с водителем, но передумала: — Садись за руль. Я с розами поеду. — Белые розы пахли утончённо и нежно, и ей захотелось как можно дольше вдыхать их аромат.

Глеб сел на место водителя и тронул машину с места.

Глава 11

К удивлению Татьяны, в музее почти не было посетителей. Она подумала, что любителей живописи отпугнули высокие цены на билеты. На постоянные экспозиции, расположенные на втором и третьем этажах художественного музея, они были терпимыми. А на выставленные полотна маринистов оказались заоблачными.

Татьяна невольно подметила, что лицо Глеба, когда расплачивался за билеты, оставалось невозмутимым, на нём не дрогнул ни один мускул. Они отошли от кассы, он галантно предложил ей свою руку и, когда Татьяна приняла её, повёл спутницу в зал. Две стены занимали картины Ивана Айвазовского, и Татьяна сразу же буквально примагнитилась к первой из них. Она словно вошла в картину! Почувствовала себя частью морской стихии. Море и корабли! Как хорошо она понимала художника, душа которого, казалось, была душой моря. Татьяна знала, что великий маринист написал несколько сотен полотен с изображением моря и кораблей, а здесь их было всего ничего. Но и на