Училка моего сына (СИ) - Натали Лав
И у меня не укладывается в сознании, как он мог! Я ж всё делал для него. Недостаточно? Неправильно? Но как мог, так и не делал. Хорошо, что его дома нет, а то бы... С другой стороны, что бы я сделал? Вспоминаю, как дёрнулась Лийка от моего крика. Не очень приятно, и нужно брать себя в руки. Я её так только сильнее отталкиваю.
А этот... Воспитательные пиз*юли нужно вставить вне дома.
Но звонящий продолжает выкладывать новости дальше, и что-то мне делается совсем нехорошо.
— Что сделал? — переспрашиваю я в очередной раз, как какой-нибудь глухой или слабоумный.
Мне со вздохом в стиле "босс, ты совсем задолбал" терпеливо повторяют, что Кирилл заключил контракт на службу в армии. И всё... Я уже не знаю, что с этим балбесом делать. Куда он собрался? Зачем?! Что пытается доказать? И зачем прицепился к Лийке?
Все эти вопросы словно вороны кружат над моей головой.
Лия
Стою как цапля на болоте и потерянно озираюсь по сторонам. От непрекращающегося стресса начинает болеть голова. А потом я вообще вспоминаю, что ничего сегодня не ела, и не помню, пила или нет. А! Пила... Захар мне воды наливал.
— Ты уже тут! Быстро... - раздается откуда-то сбоку голос Кирилла.
Снова вздрагиваю.
— И на что ты рассчитываешь, а? Думаешь, зацепила взрослого мужика на невинные глазки и комплекс вины и будешь вить из него верёвки? — голос у парня какой-то усталый. Но по-прежнему злой.
Вглядываюсь в его лицо. Он — красивый. И Захар — тоже. А еще Кирилл похож на Захара... И внешне, и характером.
Где-то внутри появляется противное сосущее чувство, которое усиливается по мере того, как я вглядываюсь в лицо сына Захара.
И я произношу свою догадку вслух.
— Это ведь ты... Ты слил видео... И смотрел... - в груди заворачивается такой смерч, что сейчас я по разрушительной силе ничем не уступаю Кириллу. И по цинизму, пожалуй, тоже, — Что интересно было? Ммм? За отцом подглядывать? Или это извращенские игры какие-то? А? Только...
Направляюсь к нему. Должен же он понимать, что путь жестокости — это путь саморазрушения, в первую очередь.
— Моему брату десять лет. Несколько месяцев назад мы потеряли родителей. И сегодня его по твоей вине схватили, увели с уроков и повезли в приёмник-распределитель. Что ты от этого выиграл, Кирилл? Тебя кто-то стал за это любить? За то, что ты отыгрался на маленьком мальчике, который и не при чем вовсе. Откуда в тебе столько злобы? Что тебе она даёт? Девушка та, которую ты чуть не изнасиловал, тебя за это ценить будет?
Он, сузив глаза и стиснув челюсти, смотрит на меня так, как будто вот-вот ударит. Но я тоже, оказывается, могу бить по-больному. И сейчас мне хочется его ударить. Чтобы он почувствовал, как это, когда дышишь от боли с трудом.
— Где твоя мама, Кирилл? Она любила тебя? Бросила? Или Захар её выгнал? И ты ненавидишь всё живое вокруг себя за то, что всё не так, как было когда-то... Но знаешь что? Бесись ты или нет, жизнь временами ставит нас в условия, где ничто не зависит от наших желаний. И единственное, что мы можем — это смириться. И найти точку опоры в себе самих. А ненавидеть и разрушать — это не строить и создавать. Это проще... Только последствия накрывают тогда, когда ты их не ждёшь.
— Умная, да? — с сарказмом произносит он.
Только сейчас замечаю, что он одет и у него в руках дорожная сумка.
— И наверняка, уже нафантазировала себе, как приручишь моего папашку. И будете вы жить долго и счастливо. Только этого не будет, детка... Не в этой жизни. Потому что... Он тоже умеет лишь ненавидеть и разрушать. И не воображай себе ничего другого. Поняла?
Он хватает меня за плечо, больно сжимает.
— Кирилл! — раздается окрик Захара, который стремительно приближается к нам.
И мне в этот момент хочется забиться куда-то в угол, сжаться в комок и закрыть уши руками, до того отрицательная энергетика исходит от обоих — и от отца, и от сына. Только бы не подрались! Этого еще не хватало...
— Отпусти её! — требует Захар.
И Кирилл послушно разжимает пальцы и убирает от меня руку.
— Да забирай! Ты её уже домой приволок... Так понравилась? — восклицает Кирилл, прожигая своего отца таким взглядом.
Я чувствую, как жар заливает лицо и шею, уверена, что покраснела. Он видел видео, видел, как Захар и я... Тошнота подкатывает к горлу. Когда всё это кончится?
— Прекрати себя вести как последний козёл! — цедит Захар негромко и отодвигает меня от Кирилла, задвигает себе за спину.
— А я и есть — последний козёл! И ты такой же! Потому что, папуль, от осинок апельсинки не родятся. И пока не доломал — отпусти ты её. Ведь ты ж не умеешь — по-нормальному. Если знал когда-то, то давным-давно забыл.
— Это тебя не касается! — отбивает Захар, — Ты лучше расскажи мне, сыночек, как ты додумался мою голую жопу в сеть выложить на всеобщее обозрение? Это что — развлекуха такая? И чем же я это заслужил? Тем, что не бросил тебя, как твоя мамашка?!
— Да это ты виноват, что она меня бросила! — взрывается Кирилл.
— Ну, ты и дурак, Кирюха! — выплевывает Захар, — Мать твоя просто пыталась устроиться получше. И тогда я казался ей неперспективным, а кормить чужого спиногрыза — это её слова, не мои — прекрасные принцы не рвались не тогда и сейчас тоже не особенно. Поэтому она тебя скинула на *уевого меня. Вот в этом вся правда. И никакой другой нет! А ты... Уже взрослый мужик, всё играешь в какие-то детские обидки. И людей подставляешь, почем зря. Никто не виноват в том, что так получилось. Кроме твоей матери. Ясно?
— Да ты! — Кирилл дёргается к нему.
И как-то так получается, что я вклиниваюсь между ними... Они готовы сцепиться. И мне страшно.
Но...
— Прекратите вы оба! — повышаю я голос, — Вы же... Что вы пытаетесь доказать один другому?!
— Ничего! Ничего я ему не хочу доказывать! Ты хотел, чтобы я стал взрослым. Ок! Я подписал контракт, выпаливает Кирилл, отступая.
— Ага... В курсе я! Вообще
