Будь счастлива, Алина - Наталия Антонова

Выйдя из подъезда, женщина быстрым шагом направилась к автомобильной стоянке.

Когда они с Глебом встретились взглядами, Татьяна прочитала в его глазах подтверждение своим ощущениям.

Открыв для неё дверцу, пока Татьяна устраивалась, Глеб успел шепнуть:

— Сегодня ты просто восхитительна!

Она ничего ему не ответила, но озарилась изнутри светом радости и благодарности.

— Куда поедем? — спросил он, трогая машину с места.

— На твоё усмотрение.

— Тогда в кафе! Я не успел поужинать.

— Я, собственно, тоже, — призналась она.

— Оставленный тобою без присмотра, — пошутил мужчина, — я бродил по городу, рассматривая его кварталы, улицы и переулки, и наткнулся на одно маленькое, но весьма уютное кафе. Именно в него тебя сейчас и отвезу.

— А ты уверен, что там вкусно кормят? — засмеялась Татьяна.

— В этом нам скоро предстоит убедиться, — напустив на себя серьёзный вид, ответил он.

— Пусть будет так, — согласилась она.

Разворот машины на кольце слегка озадачил. Они двинулись не в сторону Старого города, где, по мнению Татьяны, находилось всё самое лучшее и достойное внимания, а в противоположном направлении.

— Куда мы едем? — спросила она, не удержавшись от проявления любопытства.

— У вас этот район называется Безымянкой.

— О!

— Там есть не только прелестное кафе, но и большое озеро с белыми и чёрными лебедями.

— Сто лет не была на Безымянке, — призналась Татьяна.

— Вот сейчас и побываешь, — подмигнул он ей в зеркале.

— Твоя идея мне пришлась по вкусу, — отметила она, — надеюсь, что придётся по вкусу и ужин, которым собираешься меня накормить.

— Я тоже на это очень надеюсь, — доверительно сообщил Лисовский.

Когда до места назначения оставалось всего несколько метров, Глеб притормозил и спросил:

— Сначала в кафе или на лебединое озеро?

— Лучше на озеро, — уверенно ответила Татьяна. — В кафе мы можем задержаться, наступят сумерки, и наше эстетическое наслаждение от лебединого озера не будет таким впечатляющим, как при свете солнца.

— Ты мудрая женщина, Татьяна, — сказал он. — Я полностью согласен с твоими доводами.

Татьяна так и не поняла, пошутил Глеб или был серьёзен, сделав комплимент её мудрости. Она невольно вспомнила об Эразме Роттердамском, который написал «Похвалу глупости» и усердно расхваливал её в своей книге, уверяя, что глупцам на свете живётся легче и веселее. И кто знает, не было ли в этом заверении знаменитого гуманиста и просветителя эпохи Возрождения капельки сермяжной правды.

Озеро с лебедями находилось в большом тенистом парке. Зимой вода в нём подогревалась. Кроме того, на берегу у лебедей были удобные домики, где птицы могли укрыться, появись у них такое желание.

Летом до заката у птиц такого желания не появлялось, парами и поодиночке они плавали по зеркальной глади озера. Создавалось такое впечатление, что птицы время от времени любуются своим отражением. Кормить лебедей хлебом было запрещено, они питались специальными кормами и той живностью, которую сами находили в озере.

Татьяна давным-давно не наблюдала за лебедями. Особенно привлекали внимание чёрные, таких птиц видела впервые.

— Какие они красивые, — с тихим восхищением проговорила она и прислонила голову к плечу Глеба.

— Красивые, — согласился Лисовский и неожиданно сказал: — Я бы хотел показать тебе дельфинов.

— У нас есть в городе дельфинарий, только я там ни разу не была.

— Я хочу показать тебе дельфинов в море.

— Правда? — спросила она и заглянула ему в глаза.

— Конечно, правда, — ответил он и тихо спросил: — Ты поедешь со мной?

— Вот так сразу? — слегка переполошилась она.

— Чего ты так разволновалась? Разве один человек не может поехать в гости к другому?

— Один человек к другому может, — ответила Татьяна. — Но я к тебе не могу!

— Это ещё почему?

— Потому!

— Замечательный ответ, — рассмеялся он. — В таком случае идём поужинаем. Возможно, во время ужина ты передумаешь.

— Не передумаю, — заверила Татьяна.

— Тогда позже.

— Посмотрим, — сказала она только для того, чтобы он хотя бы на время оставил её с этим вопросом в покое. Не могла же она с бухты-барахты дать ему положительный ответ.

— Слово «посмотрим» звучит для моего уха гораздо приятнее, — проговорил Глеб.

После ужина Лисовский спросил:

— Как ты смотришь на то, чтобы в воскресенье сходить в театр оперы и балета?

— Должна признаться, к своему стыду, я понятия не имею, что там идёт.

— Опера «Евгений Онегин».

— Нет! Только не Евгений! — воскликнула Татьяна.

— Ты не любишь Александра Сергеевича Пушкина? Или имеешь что-то против Петра Ильича Чайковского?

— Нет! — замотала она головой. — Обожаю Александра Сергеевича, в восторге от музыки Петра Ильича, но не хочу на протяжении нескольких часов слышать со сцены имя Евгений! — вырвалось у неё.

— Извини, я же не знал, что с этим именем у тебя связаны неприятные воспоминания.

— Связаны, — не стала отрицать она. — Их нельзя назвать особенно неприятными. Так звали моего мужа. Он хороший человек. Просто у нас с ним не сложилось. В разводе я виновата не меньше его, — вздохнула Татьяна. И пояснила: — Я не хотела оставаться на Севере и не смогла ужиться с его родителями, поэтому при первой же возможности в прямом смысле слова сбежала, схватив дочь в охапку.

— Понимаю, — ответил Глеб.

— А Евгений Онегин… — задумчиво проговорила, — когда мы с мужем познакомились, Онегин был, упомянут в разговоре, состоявшемся между нами. Больше я ничего сказать тебе не могу.

— И не надо, — заверил Глеб и накрыл её руку своей.

— Извини, если огорчила тебя. На «Евгения Онегина» тебе лучше сходить с кем-то другим.

— Ни с кем другим я идти не хочу, — ответил он твёрдо. — Ведь на этой опере свет клином не сошёлся. Можем пойти на оперетту.

— На оперетту?

— Да, в субботу дают «Баядерку». Пойдём?

— Оперетту я люблю, — призналась Татьяна. — Когда-то была большой поклонницей, как сейчас говорят, фанаткой Татьяны Ивановны Шмыги.

— Да, я помню эту актрису по «Гусарской балладе» Эльдара Рязанова, она там сыграла французскую актрису Луизу Жермон, — сказал Глеб, — хотя на самом деле блистала во многих ролях в театре и кино.

— Видела её только по телевизору, — призналась Татьяна с заметным сожалением.

— Я, собственно, тоже. Хотя однажды был на её гастрольном концерте. До сих пор помню, что не только я, все зрители были в восторге.

— Жаль, что её больше нет.

— Ты забыла, что искусство вечно.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы можем по интернету посмотреть записи оперетт, в которых была задействована Шмыга.

— Это было бы здорово, — отозвалась Татьяна.

— А пока отправимся на «Баядерку». Я так рад, что ты не возражаешь.

— Я люблю музыку Кальмана.

— Да, Имре Кальман — великолепный композитор.

— В юности я была на «Баядерке», но уже