Развод. Цена ошибки (СИ) - Королева Дарина

Нет, определённо нужно что-то менять. Может, оно и к лучшему, что всё так складывается? Новая жизнь — новая женщина.

Или старая... но в новом качестве.

Нужно тщательно всё взвесить и подумать.

Три женщины на пороге… Какую выбрать?

ГЛАВА 48

ГЛАВА 48

Евгений

Осенние листья кружатся в воздухе, словно золотые монеты. Рита идёт рядом, держа меня под руку — изящная, лёгкая, в бежевом кашемировом пальто, которое так идёт к её каштановым волосам. Каблуки её лодочек мелодично постукивают по дорожке парка, небрежные локоны развеваются на ветру, придавая ей какую-то особую, почти девичью игривость.

Лёгкость — вот, что я чувствую рядом с ней. Удивительное ощущение полёта и одновременно надёжности, будто нашёл что-то важное, что искал всю жизнь. Никогда такого не было ни с одной женщиной.

Были романы, страсти, просто хорошие девушки — но всегда как будто чего-то не хватало. Теперь я понимаю чего — этой особой химии, когда двум людям просто хорошо молчать вместе.

Может, я почувствовал это ещё тогда, в офисе Вадима, когда впервые увидел её? Помню, как наши глаза встретились, и что-то ёкнуло внутри.

А потом... потом я застал эту сцену. Вадим и его секретарша Виолетта на её столе, помятая юбка, жадные руки... Меня передёрнуло от отвращения. Не за измену даже — за пошлость, за низость происходящего.

"Тебе повезло с женой, — сказал я ему тогда прямо. — А ты размениваешься на второсортных девиц."

"Не лезь не в своё дело, — огрызнулся он. — Сам разберусь, с какой бабой мне лучше."

Баба... От одного этого слова становилось противно.

А потом он подставил меня в бизнесе — крупный контракт, много денег на кону. Никогда не забуду, с каким наслаждением бил ему морду. И дело было даже не в деньгах — за Риту бил, за его подлость, за предательство.

В офисе слухи расползлись быстро. Риту там любили — за профессионализм, за человечность, за умение поддержать в трудную минуту. Мария Ивановна, бывшая секретарша Вадима (которую он уволил ради Виолетты), рассказала мне всё — как он выставил Риту с больным ребёнком, как запретил остальным ей помогать.

Я рвался помочь, но Мария Ивановна остановила: "Она гордая, от чужих помощь не примет." Пришлось действовать через мой благотворительный фонд — анонимные выплаты матерям-одиночкам. Хоть какая-то поддержка.

Рита останавливается у фонтана, подставляет лицо осеннему солнцу. Ветер играет её волосами, и я не могу оторвать взгляд — какая же она красивая!

Не той кукольной красотой, что сейчас в моде, а какой-то внутренней, светящейся изнутри.

— О чём задумался? — она улыбается, и от этой улыбки теплеет на душе.

— Знаешь, думаю о том, как удивительно устроена жизнь, — говорю, глядя в её сияющие глаза. — Мне уже далеко за тридцать, и всё это время я думал, что просто не создан для серьезных отношений. Встречался с разными женщинами — красивыми, умными, успешными. Но всегда чего-то не хватало. Как будто в сердце была пустота, которую ничто не могло заполнить.

Она внимательно слушает, слегка наклонив голову, её локоны развеваются.

— А потом я увидел тебя, — продолжаю я. — И понял — это то самое чувство, когда не нужно притворяться, не нужно соответствовать чьим-то ожиданиям. Когда можно просто быть собой. Когда рядом с человеком становишься лучше, сильнее, чище.

— Даже с двумя детьми в придачу? — она пытается пошутить, но я слышу в её голосе затаённую тревогу.

— Особенно с ними, — улыбаюсь я. — Я же всегда хотел большую семью. Но не просто завести детей, а именно создать настоящий дом, где все друг друга любят и поддерживают. И, когда я вижу, как ты играешь с Аришей, или как мы печём блинчики на выходных... Я понимаю, я счастлив.

В её глазах блестят слёзы, но она улыбается:

— Я думала, что после Вадима никогда больше не смогу доверять мужчинам…

— А я благодарен ему, — признаюсь честно, без лести и пафоса, произвести на девушку впечатление. — Если бы не его предательство, мы бы не встретились. Иногда нужно потерять что-то ненастоящее, чтобы найти своё, подлинное.

Это и есть настоящая любовь.

Не в красивых словах и жестах, а в этой удивительной способности исцелять друг друга.

В готовности принять человека целиком — с его прошлым, с его детьми, с его страхами. В умении видеть прекрасное даже в самых тёмных моментах жизни.

Рита понимающе кивает и крепче сжимает мою руку.

Да, я просто испытываю счастье рядом с ней. И счастье для меня не в страстях-мордастях, не в красивых жестах, а в этом простом доверчивом прикосновении.

И я точно знаю — больше никому не позволю её обидеть.

ГЛАВА 49

ГЛАВА 49

Рита

Вечер опускается на город, а мы с Камиллой всё ещё в офисе.

На журнальном столике — суши, бокалы с вином и приглушённый свет настольной лампы. Такие посиделки стали нашей маленькой традицией по пятницам — никаких обсуждений деловых вопросов, просто дружеские беседы о самом сокровенном.

— Он использовал Марка, — говорю я, крутя бокал в руках. — Представляешь? Собственного сына — как разменную монету.

— У таких мужчин нет ничего святого, — Камилла качает головой. — Они и детей воспринимают как собственность. Как ещё один инструмент манипуляции.

— Больше всего меня поразило то, что Марк стал... другим. Более замкнутым, тихим. Вадим своими играми калечит его душу.

— Но теперь у тебя есть все шансы это исправить, — Камилла уверенно кивает. — Кстати, деньги перевёл?

— Да, — усмехаюсь я. — Даже не торговался. Думает, что купил моё молчание.

— Я хочу поднять тост, — Камилла поднимает бокал. — За тебя, дорогая. За то, как ты изменилась за этот год.

— Это всё благодаря тебе, — говорю я. — Если бы не ты...

— Стоп! — она поднимает руку. — Во-первых, мы ещё не закончили. А во-вторых, это взаимная помощь. Ты даже не представляешь, как много дала мне эта дружба.

Она задумчиво смотрит в окно:

— Быть сильной и независимой женщиной — это очень одиноко. Другие женщины либо завидуют, либо боятся, либо пытаются использовать. Настоящей дружбы почти не встретишь. А мужчины... они видят в тебе либо конкурента, либо трофей.

— И давно у тебя не было подруги?

— Лет десять, — она вздыхает. — После смерти Гриши я вообще закрылась. Работа, мысли о возмездии, больше ничего не существовало. А потом появилась ты — такая же раненая, но не сломленная. Честно? Я увидела в тебе себя. Я же почти такой же была, после того, как потеряла любимого. И я бы ушла в себя, если бы не взяла себя в руки. Я думала лишь об одном — Грише бы этого не хотелось… Я жила и живу в память о нём.

Это были такие трогательные слова, что у меня сердце кольнуло и глаза стали влажными.

Её телефон вдруг издаёт звук сообщения.

— О! — Камила немного взбодрилась, и продолжила с азартом в голосе: — Кстати, о женской дружбе. Не пора ли преподнести урок нашей Виолетте?

— Ты реально это сделаешь? — я подаюсь вперёд, заинтригованная тем, что задумала Камилла.

— А почему нет? — она хитро прищуривается. — Отличный способ повеселиться!

Камилла берёт телефон и начинает что-то печатать. Я подскакиваю, заглядывая через её плечо. Наши взгляды встречаются — заговорщические, озорные — и мы заливаемся смехом. И я понимаю — вот это мне душе! Давно пора!

— Угадай, что самое смешное? — говорит Камилла, нажимая "отправить". — Она даже не поймёт, что её поймали на ту же удочку, на которую она когда-то поймала твоего мужа.

— Бывшего мужа, — поправляю я.

— Бывшего, — кивает она. — И скоро очень бывшего для Виолетты тоже.