Возлюбленная для чемпиона - Маша Кужель

— Тяжелая ночь? — спрашиваю я. Вопрос заполняет пространство. В нем абсолютно нет смысла, каждая ночь в течение нескольких месяцев была ужасной. И каждый день

— Не страшно, — отвечает папа.

Я горько смеюсь.

— Ты обманщик, папуль.

Он обхватывает пальцами мою руку. Мой отец был таким сильным когда-то! Эти руки поднимали меня в детстве миллионы раз. Они обхватывали мои коленки, когда он носил меня на плечах; трогали мой лоб, проверяя температуру и переворачивали страницы моих любимых сказок на ночь.

— Мы поговорили с врачами.

Я киваю. Потому что знаю. Потому что я надеюсь, что он не заставит меня выслушивать эти слова, если я просто покажу ему, что я все понимаю. Я знаю, что будет дальше, и моя грудь разрывается от боли.

— Я хочу, чтобы вы знали: я буду страдать годами, если это будет означать, что я выиграю этот бой. Я сделаю это ради вас, дети. Если бы у меня был хоть какой-то шанс на победу, я бы сделал это только для того, чтобы прийти на твою свадьбу. Я бы сделал это только для того, чтобы увидеть, как ты становишься мамой.

Слезы катятся по моим щекам. Я пытаюсь быть непоколебимой, быть сильной ради него. Но не могу.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно, — шепчу я. — Не беспокойся обо мне.

Он нежно гладит мою руку.

— Я беспокоюсь о тебе. Ты — моя единственная девочка. Мое солнышко. Ты свет во тьме.

Моя грудь содрогается, и я делаю один неровный вдох, затем другой. Слеза капает на тыльную сторону моей ладони, и папа вытирает ее дрожащим большим пальцем.

— Надеюсь, ты знаешь, как я горжусь тобой.

— Знаю. Я знаю.

— Я знаю, что тебе есть о чем беспокоиться, кроме мальчиков и замужества, но, поскольку рано или поздно меня не станет, я хочу, чтобы ты пообещала мне, что будешь беречь свое сердце. Не отдавай его никому, кто будет небрежно с ним обращаться. Не соглашайся ни на кого, кто не заставит твою душу петь.

— Папа... - я качаю головой. — Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.

Он хлопает меня по ладони.

— Я тоже тебя люблю, милая девочка. Больше всего на свете.

Еще один всхлип вырывается из моей груди, и я опускаюсь на колени рядом с папиной кроватью, позволяя ему погладить мои волосы теми хрупкими руками, которые когда-то были такими сильными. Он в последний раз утешает меня сквозь слезы.

Глава 53

Илья

— Может быть, вы позвоните ему? Скажете, кто я и что я хочу его видеть?

— Никому не разрешается заходить в комнаты игроков без предварительного разрешения.

Мне показалось, что я узнал этот голос, когда выходил из лифта, но я с трудом верю своим глазам, когда вижу Анну Нестерову, спорящую с охраной в моем отеле.

— Пожалуйста!!! Мы же с ним друзья! Он захочет меня увидеть.

— Если вы друзья, вы можете ему позвонить.

— Она со мной, Никит.

Я бросаюсь вперед, пока Аня не успела протиснуться мимо него. Я не вижу ее лица, но я слышу отчаяние в ее голосе, и я понимаю, что она способна на многое.

Аня поворачивается и устремляется ко мне, обхватывая руками мою талию. Я прижимаю ее к себе и закрываю глаза, запоминая это ощущение. Прошло столько времени, и... Боже, когда она успела стать такой маленькой? Она кажется совсем крошечной в моих руках.

Никита вопросительно вскидывает бровь, и я киваю, заверяя его, что ей здесь очень рады.

Я откидываю назад ее волосы и наклоняю ее лицо к себе. Слезы, катящиеся по ее щекам, касаются моих щек и причиняют почти такую же боль, как вчерашние новости от Кирилла.

— Давай пойдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить наедине.

Я целую ее в макушку.

— Ты можешь полностью довериться мне. Пойдем.

Я беру Аню за руку и веду в свой номер.

— Ты знаешь, что папа умирает?

Дверь захлопывается за мной со зловещим стуком. Аня пристально смотрит мне в лицо, когда я киваю. Я не был дома уже много лет, но завтра, когда моя команда отправится обратно в Москву, я останусь тут и поеду к Нестеровым. Я должен увидеть Федора в последний раз.

— Кирилл звонил. Он еле разговаривал.

— Понятно.

— Иди сюда.

Она не двигается, не бросается ко мне на грудь, как это было только что в коридоре.

Как будто теперь, когда мы здесь, когда мы одни, она сомневается в своем решении прийти ко мне, а я не могу этого допустить. Я подхожу ближе и притягиваю ее к себе. Ее руки по-прежнему сложены на груди, но я глажу ее волосы, ее спину.

— Мне так жаль, — говорю я. — Это несправедливо.

Я сожалею. У меня болит душа. Федор Нестеров был самым близким человеком, заменившим мне отца.

Аня сдается, опускает руки и обхватывает меня. Слезы градом льются из ее глаз, она дрожит в моих объятиях, трясется и прижимается ко мне.

Я не знаю, сколько времени мы простояли так — в моем гостиничном номере. Мои руки обхватывают ее, ее слезы пропитывают мою рубашку. Вдруг она отстраняется, делает глубокий вдох и поднимает подбородок.

Я вглядываюсь в ее лицо — в эти глубокие шоколадные глаза, о которых я мечтал столько ночей, в эти сладкие розовые губы... Она тоже рассматривает меня, и я задаюсь вопросом, скучала ли она по мне так же сильно, как я по ней.

— Мне, наверное, пора. Твоя жена...

Я наклоняю голову в сторону, ожидая, что она закончит фразу. Но она молчит. Тогда я говорю:

— Розе, возможно, не понравится, что ты здесь, но, поскольку она сейчас живет с каким-то известным актером, у нее не так много времени для общения со мной.

Аня морщится и отводит взгляд.

— Ты уже знала.

Она пожимает плечами.

— Я стараюсь не обращать внимания на сплетни о знаменитостях. Я не верю большинству из того, что они говорят.

И правильно. С того момента, как я стал более-менее известен, обо мне писали всякое неправдоподобное дерьмо. Существует множество домыслов по поводу нашего недавнего расставания, и большинство из них сводится к тому, что я холодный, неверный, тупой осел или все вышеперечисленное, вместе взятое. Никто и близко не подошел к истине.

Что я женился на ней, потому что она была беременна моим сыном, а мы никогда по-настоящему не любили друг друга. Или что быть женатым на человеке, который тебя не любит, не очень-то