Честное врачебное - Лена Поллина
Ника улыбается.
— Ты ревнуешь меня? -довольный блеск в ее глазах говорит о том, что ей очень приятна эта догадка.
И чего ты радуешься, мелочь? Я выгляжу полным идиотом. Да. Даже не скрываю уже этого.
— Мы раньше встречались. -губу закусывает. — Но расстались. Я...
Не даю Веронике закончить предложение. Ловлю ее губы и начинаю сминать их в жадном поцелуе.
Нужные слова и одно неосторожное движение Ники срывает во мне все запреты, ломает все принципы и мы летим с ней в бездну. Мне сейчас по хер, что в паспорте у меня штамп… Я как последний скот плюю на все правила приличий. Долбанный Дамблдор слетевший с катушек от юной отличницы Гермионы.
Чувствую, как мой свитер ползет наверх и по спине проходятся холодные пальцы. Невольно вздрагиваю и заглядываю в пьяные глаза мажорки. Ее тоже несет. Я хочу ее так, как никого не хотел. Банальные слова, но в них вся правда моего положения.
Мы падаем с Никой на диван и жадно впиваемся друг другу в губы. Зубами ударяемся, стонем от мучительного желания. Я прижимаю ее к себе и закусываю мочку аккуратного ушка. Рука моя под юбку ее ползет. Ника подается навстречу моему движению.
— Что. Блядь. Здесь. Происходит?
Вероника дергается в моих руках, округляет глаза и сжимается от страха.
Этот голос узнает любой работник нашей больницы…
Заебись!
По шкале зашкварности я сейчас перевалил за максимум.
Мне Женихов поручил за дочерью его приглядывать, а я…
Хорошо приглядел. Подобрался ближе некуда…
Целую испуганую Нику в щеку.
— Ничего не бойся — шепчу и тяну на нее плед.
Отстраняюсь. Встаю с дивана, натягиваю свитер и разворачиваюсь к своему шефу.
По лицу Женихова вижу, что тот ни хера не ожидал увидеть меня. Его выражение меняется со скоростью света, поэтому его удивление быстро меняется на ярость.
Он на глазах звереет.
— Какого хера, ты творишь, Демин?
Я горько ухмыляюсь и головой качаю
«Сам последний месяц ищу ответ на этот вопрос, Владимир Борисович»…
Взгляд не увожу. Я знаю, что он сейчас сделает. Не хотел бы что бы Вероника видела. Ей нельзя нервничать…
Но нас никто не спрашивает.
Удар разъяренного папы настолько сильный, что мне впору возвращать фельдшера, но я держусь.
Заслужил.
Провожу рукой по носу стирая кровь.
— Папочка, умоляю, не надо…
Голос Ники разрывает сердце. Она подбегает ко мне и с тревогой по моему лицу руками проходится. Осматривает меня.
— Вероника, все в порядке. — я останавливаю ее движения и смотрю в глаза — Не переживай.
— Я хочу с Вами поговорить — бросаю взгляд на начальника. Для напряженной обстановки, которая царит сейчас в комнате мои слова звучат слишком спокойно.
— Пошел. Вон! — Женихов уничтожает меня взглядом и вновь кулаки сжимает.
Я его прекрасно понимаю. Я заслужил.
Целую Веронику в макушку и направляюсь к выходу.
— Не смей ее больше трогать — летит мне вслед.
Слышу Никины всхлипы. Хочу с собой ее забрать. Мне почему-то вдруг так тревожно стало ее с отцом оставлять.
Из прихожей выплывает мама Вероники и удивленно проходится взглядом по моему разбитому носу.
— Привет, Вадим… Что… Что случилось?
Бросаю сухое «Все впорядке» и выхожу из квартиры. Мама точно не даст Нику в обиду. Надо придумать, как выйти с ней на связь. Смотрю в той соцсети, в которой я пытаюсь с ней иногда общаться она редко бывает.
Горько ухмыляюсь.
Как же я давно хотел уволиться из больницы, но боялся обидеть Женихова, ведь он так много для меня сделал…
Так боялся, что предал его.
Да уж! Я редкий скот!
Достаю сигарету и затягиваюсь.
Вопрос с работой в больнице решился. Можно свободно ехать в Германию.
«Только знайте, Владимир Борисович! Вашу дочь, я заберу с собой»!
Глава 19
Вероника
Рассматриваю структурную деревянную плитку на полу и незаметно стираю со щеки скатившуюся слезу.
Папа сидит напротив и уже десять минут сверлит меня гневным взглядом.
Я прекрасно понимаю его злость.
Получить такой «сюрприз» от единственной дочери, как минимум неприятно.
— И давно ты с женатыми мужиками в моей квартире кувыркаешься?
Его слова летят в меня больной пощечиной. Рассматриваю свой скромный маникюр и осторожно поднимаю на папу глаза. К горлу ком ползет и я громко всхлипываю. В его глазах столько боли.
— Вероника! Ты спуталась с Деминым… С… - папа лицо руками закрывает и тяжело выдыхает воздух.
Двойное предательство скручивает его в узел. Ему больно. Такие эмоции не наиграть.
— Божилась, что девочка… - руки от лица убирает и впивается в меня взглядом. - Такую речь за завтраком тогда толкнула, пристыдила меня, а сама…
— Я правду сказала. – осторожно перебиваю. -У нас с Вадимом ничего не было, пап… - вновь на ногти смотрю, нервно колечко на пальце кручу. Мне впервые хочется провалиться сквозь землю. От стыда, от досады. Ну бывает же у людей как-то по-другому. У меня почему такая Санта-Барбара?
— Твою мать- рычит и кулаком по столику бьет.
Кружка, стоящая на столике звякает ложкой и рискует упасть. Я ловлю ее взглядом, но поправить не решаюсь. Да что там кружку поправить, я дышу через раз.
— Я видел все своими глазами Ника! – продолжает после пару мгновений. - После таких поцелуев дети рождаются…
— Не было, пап… Честное врачебное… - шепотом и вновь слезы вытираю.
«Честное врачебное» - наше с папой священное заверение в правде. Сказать это словосочетание, все равно что на крови поклясться.
Папа поджав губы отворачивается к окну. Долго всматривается в темноту за тонкой белоснежной тюлью.
— Этот щенок еще свое получит! От него не ожидал… Молодая, красивая жена дома…
Мне невыносимо слышать про красавицу-Олеську. Закрываю глаза и дышу часто.
— Девчонка от Братской не вылезает, все забеременеть пытается…
— Перестань, пап… Мне неприятно слушать про нее – нагло перебиваю отца, потому что каждое его слово царапает в груди.
Ну во-первых потому что это от части правда. У нас с Вадимом отношения начинаются с его измены. Конечно не мне он изменяет, но все же… Это ведь может быть неплохим таким показателем для папы.
Неверный муж.
Разве такого спутника своей дочери желает каждый отец?
А во-вторых я ужасно ревную. Не хочу слышать, какая она умница и красавица. Про беременность вообще самое больное!
— Ты мужика из семьи уводишь!
