Развод в 45. Предатель, которого я любила - Лила Каттен
Моя голова взрывалась, и я не был уверен в том, что выдержу достаточно долго.
Забавно, но я большую часть времени думал даже не о том, что нахожусь на грани срыва. Я думал об Олесе, ее музыке, звуках пианино, исходящих из-под ее красивых пальцев, и спокойствии, которое всегда было в нашем доме.
Господи, я так скучал по нашему дому и жене рядом. По ее улыбкам, атмосфере, которую она творила одним своим присутствием. Меня никогда не волновала ее инвалидность. Я убегал от того, что у нее ничего так и не вышло. Быть рядом и знать, что все это напрасно, но улыбаться и говорить, что все будет хорошо, – слишком тяжело.
Вера давала мне покой. Раньше. Сейчас я не чувствую его ни капли. Только давление и нежелание что-либо делать.
Единственное, что меня удерживает, – это ответственность, которую я решил нести за этого ребенка. И вина. Быть может, искупляя эту вину через это, я хотя бы немного перестану чувствовать тяжесть и давление в груди. Хотя с момента развода это пока что не сработало.
Войдя в дом, я слышу шепот и смех. Пройдя в гостиную, вижу, как дочь рассматривает джинсы, которые надела Вера. Стоит им заметить меня – их лица становятся улыбчивыми.
– Пап, Вере сложно ходить в этих джинсах.
– А мне кажется, что они вполне свободные.
– Никит, мне действительно давит на живот шов.
– У тебя срок через неделю.
– То есть мне сидеть дома всю неделю? На КТГ поедешь вместо меня? И на прием послезавтра?
Она, психуя, стягивает более тонкую ткань с большого живота и уходит в комнату. Дочь смотрит так, словно я их ударил, и тоже исчезает.
Господи!
Тру остервенело лицо и иду за Верой.
Нахожу ее в слезах у шкафа.
– Вер?
– Все в порядке. Прости. Я надену юбку и колготки. Вряд ли успею замерзнуть, пока дойду до машины, а от нее до больницы. Ты же отвезешь меня?
– Просто купи эти джинсы, и все.
Стянув с плеч пиджак, я ухожу в ванную и долго умываюсь, прежде чем принять душ.
Она входит за мной и обнимает сзади.
– Я люблю тебя.
Вера остается стоять там, за моей спиной, уверенная, с улыбкой на губах, а я – с ощущением, что так бездарно уничтожил свою жизнь.
– Я тебя тоже люблю, – отвечаю и поворачиваюсь к ней.
Она стоит обнаженная и улыбчивая.
– Решила тоже искупаться.
– Я не возражаю.
Отвечаю ей и беру мочалку. У меня нет настроения на что-то другое.
– Я быстро, а ты не торопись. Скоро привезут еду.
– Ты не приготовила ничего?
– Я стою с трудом, Никит, куда мне эти сковородки и кастрюли таскать по кухне?
Снова не отвечаю. Не хочу. Просто не хочу – и все.
Когда я выхожу из ванной и одеваюсь в домашние штаны и футболку, в комнату стучит Лена.
– Входи.
– Папуль, а можно и мне с Верой купить джинсы?
– Какие по счету?
– Какая разница, какие? Они будут другие.
– Нет.
– Ну, пап! – топает она.
– Я дал тебе свой ответ.
– То есть Вере ты свой ответ дал и забрал через три минуты, а мне – своей дочери, между прочим, – ты говоришь «нет»?
– Это еще что за разговоры?
– Вера носит твоего ребенка, ты заботишься об этом ребенке. Но и я твой ребенок. Или я уже не в счет?
– Лена, то, что Вера купит себе эти джинсы, – необходимость. У тебя этой необходимости нет, потому что у тебя их целая куча, и надела ты каждую пару от силы пару раз. Может, подумаешь для разнообразия об учебе? Четверть заканчивается, а у тебя сплошные тройки. Ты закончила восьмой класс без единой плохой оценки – что происходит сейчас?
Она щурится, сложа руки на груди, затем резко их опускает.
– А, ну ясно. Понятно.
Дочь вылетает из комнаты, и следующее, что я слышу, – это удар двери в ее комнату.
– Черт возьми! – взрываюсь окончательно и решаю повременить с ужином, иначе это плохо закончится.
Лена
Как же она злилась. Просто до ужаса дрожа, Лена ходила по комнате и ненавидела отца за отказ. Но сдаваться не планировала. Ей всего лишь нужно было заплакать. Но сейчас она была злой и поэтому оставалась в комнате еще минут десять. Распустила волосы, написала в чате с подругами пару сообщений, посмеявшись над тем, как сегодня в школе пацаны вытащили стул из-под одной лохушки-одноклассницы, и та упала на пол.
Самое смешное, что они как раз и обсуждали то, что эта дура была в юбке.
Перестав злиться и посмеявшись немного, Лена выдохнула и взялась за ручку двери. Ей нужны были эти джинсы.
Затем проскользнула к Вере на кухню.
Курьер привез заказ, и Лена поспешила помочь. Она тут же состроила грустное лицо и стала помогать ей накрывать на стол.
– Эй, в чем дело? – спросила Вера, позволив ее плану сработать.
– Ни в чем, – пробубнила Лена и прикрыла лицо волосами.
Вера остановилась, взяла девочку за руки и приподняла двумя пальцами ее лицо, чтобы посмотреть в глаза.
– Ну?
– Да папа… все. Я просто попросила у него джинсы, а он отказал.
– Оу… Ясно. Слушай…
Вера поджала губы, и как раз в этот момент на кухню вошел отец.
– Что у вас тут? – он кинул на них взгляд, словно уже все понял, и потому не остановился, а сразу сел за стол.
– Никит, я, наверное, не стану покупать себе эти джинсы. Ты лучше эти деньги дай дочери. Пусть она купит. Ничего страшного.
Лена уже почти ликовала. Не даст отец – так Вера вместо себя купит на его же деньги.
Ха!
– Елена! – голос папы был строгим, и она вздрогнула.
Но не планировала отступать.
– Ну что? Я не просила Веру…
– Я тоже не стал бы просить. У тебя этих шмоток по десять каждой.
– Никита, она же подросток. Успокойся.
– Нет, я сказал.
– Ой, – вздохнула Вера, махнув на него рукой. – Значит, сама ей их куплю. Не жалко.
– Дело не в жалости. Дело в наглости моей дочери.
– Да и не надо мне ничего. Ну и люби этого ребенка больше, чем меня!
Лена всхлипнула и ринулась убегать,
