Колыбельная виски - Стиви Дж. Коул

— Ты ведь шутишь, правда? — Его глаза расширились от шока. — Я уже не ребенок. Не подросток. Я сама в состоянии решить, кто достаточно хорош для меня.

— Ханна…

— А ты проповедник, папа. Проповедник!

— Может, я и проповедник, но я еще и отец, и у меня есть полное право беспокоиться о моей маленькой девочке.

— Я уже взрослая, пап.

— То, что я слышал о нем в городе… — Он качает головой, и морщины на его лбу становятся еще заметнее. — Я всецело за то, чтобы дать кому-то шанс, но я никогда не ожидал, что мои действия обернутся против тебя.

— О чем ты говоришь? Что значит против меня?

— Люди в городе говорят, что ты с ним проводишь время. — Его ноздри раздуваются. — Остаешься у него дома, Ханна. Спишь в его доме.

— Это никого не касается…

— Ханна, это же маленький город! Я — проповедник, а некоторым людям больше нечем заняться, кроме как наблюдать, кто приходит и уходит из чужих домов.

Отталкиваюсь от стола, вставая, мои щеки пылают, сердце бешено колотится.

— Мне не нужно твое одобрение, чтобы встречаться с кем-то.

— Так ты встречаешься с ним? — Папа стискивает зубы.

— Я этого не говорила, я сказала, что мне не важно, что он не нравится тебе! Главное, что он нравиться мне!

— Ты все еще в моем доме, Ханна! — Его голос становиться суровым, и я замечаю, что он слегка выпрямился в кресле.

— Я вернулась, чтобы помочь тебе! — Мой голос эхом разноситься по дому. — Я вернулась, потому что она умирает, — шепчу я, прежде чем повернуться и выбежать из кухни.

Хватаю сумочку и ключи со столика в прихожей.

— Куда ты идешь, Ханна?

Со стоном, рывком распахиваю дверь. Мне не нужно говорить ему, куда я иду, и, честно говоря, я и сама толком не знаю. Мэг на работе. Ной все еще работает в поле. Я просто хочу побыть одна. Где-нибудь в безмятежном месте…

Через полчаса подъезжаю к озеру Митчелл и паркуюсь под дубом с качелями из шины. Меня охватывает нервное возбуждение, когда мои ноги касаются деревянного пирса. Мимо пролетает быстроходный катер, и маленькая шлюпка, привязанная к концу причала, раскачивается на волнах, соблазняя меня быть свободной и беспечной. Отпустить все на самотек.

Так я и делаю. Я запрыгиваю в лодку и отвязываю потрепанную веревку, удерживающую ее на месте. Тяну за шнур старого мотора, и он чихает и шипит, прежде чем взреветь. Ветер треплет мои волосы, влажный воздух и брызги озерной воды летят мне в лицо, и когда я добираюсь до середины озера, глушу двигатель.

Солнце сияет над водой. Откуда-то с противоположного берега доносятся всплески и детские визги. Я откидываю голову назад и закрываю глаза, позволяя теплому солнцу омыть мою кожу. Ной был прав. Это безмятежность. Спокойствие и тишина. Здесь я могу спокойно думать, а мне есть, о чем подумать.

29

НОЙ

Ханна с визгом шин выехала с подъездной дорожки. Я смотрю на Бо, и он пожимает плечами, прежде чем поднять мотыгу над головой и ударить ею по земле.

— Ты ей нравишься, знаешь?

Вытираю пот со лба предплечьем.

— Да?

Мотыга Бо стучит по земле. Он делает вид, что сосредоточен на том, что делает, но я замечаю, как он стиснул зубы, как дергаются его губы. Ему это не нравится.

— Не делай ей больно, — говорит он.

— Не буду.

— Лучше не надо.

Сетчатая дверь с грохотом захлопывается, и я поднимаю взгляд, щурясь от солнца, сияющего над крышей дома.

— Бо, — кричит Джон, спускаясь с заднего крыльца. — Я собираюсь в «Уолмарт» забрать рецепт твоей мамы до закрытия аптеки. Можешь держать ухо востро на случай, если твоей маме что-нибудь понадобится? — Он сует руки в карманы джинсов. — Она сегодня неважно себя чувствует.

— Конечно, пап.

— Твой чек на стойке, Ной.

— Спасибо, Джон.

Он бросает на меня мимолетный взгляд и направляется к своему грузовику.

— Похоже, мы закончили, — говорит Бо.

Двигатель старого грузовика Джона заводится, и мы собираем свои инструменты. Джон трогается с места, Сэмпсон мчится за ним по подъездной дорожке. Мы прислоняем инструменты к стене сарая и идем в дом.

У них в доме всегда так тихо. Чисто прибрано. Хватаю свой чек с кухонного стола.

Пол за моей спиной скрипит, и Бо поднимает голову.

— Мама, ты в порядке?

— Я в порядке.

Резко оборачиваюсь и вижу Клэр, стоящую в дверном проеме, держась за косяк. Ее кожа желтоватого оттенка, и хотя под ее глазами фиолетовые круги, сходство с Ханной очень заметно. Маленький носик. Четко выраженный лук Купидона ее губ. Ее глубокие карие глаза. Боже, это так печально, потому прямо здесь было сердце Ханны.

— Здравствуйте, миссис Блейк, — говорю я.

— Привет, Ной, — она улыбнулась, прежде чем отпустить дверной косяк. Бо спешит через кухню, чтобы придержать ее за локоть. — Я в порядке, — говорит она и идет дальше по коридору.

— Мама…

— Я в порядке. Я просто хочу поиграть на своем пианино.

Бо бросается за ней.

— Но ты же…

— Пожалуйста… прошу тебя! — Ее голос дрожит. — Если мне суждено умереть, я хочу хотя бы притвориться, что это не так.

Плечи Бо поникают, когда он вздыхает.

— Ной, надеюсь, ты не против, но у меня есть к тебе просьба.

— Конечно… — Не знаю, чего она от меня хочет, но я сделаю все, о чем она попросит.

Следую за ней в гостиную, где она садится за пианино и сразу же начинает листать ноты.

— Это одна из любимых песен Ханны, — говорит она, положив открытую книгу на пюпитр. Она располагает пальцы на клавишах из слоновой кости, и за этим следует трагически прекрасная мелодия. — Ты знаешь эту песню, Ной?

Я слушаю с закрытыми глазами и узнаю эту песню, я много раз её играл. «Дыши» Уилла Шамплейна.

— Да, знаю.

— Ханна сказала, что у тебя самый красивый голос, который она когда-либо слышала, — говорит она. — Я бы очень хотела, чтобы ты спел для меня.

Клэр похлопывает ладонью по скамейке рядом с собой, и я осторожно сажусь рядом с ней.

Я почему-то нервничаю. Вернее в ужасе от того, что облажаюсь и спою не ту строчку. Мне всегда было наплевать, что я напортачу, когда играю в «Типси». Когда пою вторую строчку, все внутри меня напрягается. Я пою песню о смерти умирающей женщине. Мой голос слегка дрожит, и она кладет руку мне на колено, прежде чем вернуться к клавишам. На середине она