В объятиях его одержимости - Нина Северова

Дверь хлопает, тачки отъезжают. В ушах звенит, ярость поднимается.

— Тимур, давай без… — Миша что-то говорит, не слышу.

Подрываюсь, опрокидываю стол. Хватаю стулья, бросаю в стену. Ору как раненый зверь. Бью кулаком в стену.

Блядь. Ревность — яд. Отравляет. Осознание, что про Арину знает такой человек как Батыр, ещё больше выводит. Не отдам, только моя.

Дрёмов, который берегов не видит. Сука! Убить бы его и всё. Но не могу. Не могу. Не простит. Конкретно за него не простит, я это знаю. Но что-то делать надо.

В кармане вибрирует телефон. Достаю. Сообщение от Арины: «Я только проснулась, после уколов вырубило. Ничего не хочу есть, приезжай сам. Я соскучилась». Перечитываю. Ещё раз. И ещё.

Моя же, да?

Внимание привлекает Миша, который сидит в углу зала, щёлкает зажигалкой.

— Успокоился, придурок?

Блядь, я разнес почти всё. Облокачиваюсь на стену. Какого хрена, Абай? Где твой контроль?

— Отвези меня в больницу, — стряхиваю с рук осколки.

* * *

Захожу в палату, ставлю пакет с едой на тумбочку. Арины нет, из ванной слышу шум воды.

Раздеваюсь, иду к ней в душ. Для платной палаты, конечно, не дотягивает. Но лучше, чем ничего.

— Почему меня не дождалась? — обнимаю её со спины. Дрожит.

— Что за привычка подкрадываться? — откидывается мне на грудь. — Жарко, я вся мокрая и липкая.

Хочу помыть Арину, сам. Это какое-то первобытное чувство, но мне заходит. Выдавливаю гель для душа на пальцы, намыливаю ее плечи, веду по рукам, возвращаюсь к груди. Руки щиплет из-за порезов, но не до этого. Опускаю руку вниз, нахожу нежные складочки, раздвигаю.

— Тимур, — возбуждается.

— Только помою, — целую в шею и наконец-то успокаиваюсь рядом с ней.

Глава 40

Дремов

Жара невыносимая, окна в кабинете открыты настежь, но я всё равно задыхаюсь. И не только из-за погоды. Из-за неё. Девушки, которая меня не хочет. Но которая держит всё моё нутро в своих руках.

Арина.

Произношу это имя как молитву. Надеюсь, что бог или кто там сверху, сжалится надо мной и девочка выберет меня. Иначе я сойду с ума.

Леха позвонил сразу, как пришла сводка, что на врача скорой помощи Арину Ковалёву напал гражданский. Девушка в больнице, без сознания. Приехали двое мужчин бандитской внешности, нападавший пропал без вести.

Сложить переменные в уравнении и получить общий знаменатель нетрудно. Сразу понятно, что за бандюганы были и куда пропал третий.

Учитывая ревнивую натуру Абая, страшно представить, что он сделал с этим бакланом. Я бы его просто закрыл, а потом натравил местный молодняк. Они дикие, злые. Так бы и получил своё наказание. Но Абай грохнул без суда и следствия, в итоге… Сам же положил козырь мне в руку.

С момента освобождения прошло два месяца. И за это время он успел одного сильно покалечить, второго убить. Горбатого только могила исправит. Но у Тимура и её не будет.

Хмыкаю. Немного осталось. Скоро всё разрешится и Арина сама придет ко мне в руки. И я встречу её, отогрею.

Стук в дверь. Блядь. Я бы мечтал об Арине постоянно, но надо работать.

— Да.

— Иван Николаевич, разрешите? — Дамир заглядывает в кабинет.

— Разрешаю, — вздыхаю. Как всё бесит.

— Привезли новых, надо встретить на плацу.

Сегодня привезли троих новых заключённых. Из севера. Здесь будут срок мотать. Один коронованный, посмотрим, что за фрукт.

Достаю из шкафа фуражку, надеваю. Смотрю на себя сверху вниз. Ненавижу эту форму. И всё здесь ненавижу. Может на пенсию свалить? Скоро, вместе с Ариной.

Выходим на улицу. Конвой стоит рядом с тремя отморозками. У всех руки за спиной, головы опущены вниз. Подхожу ближе.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — здоровается самый зелёный из конвоиров. На вид парню лет двадцать пять. Глаза горят, молодость, энергия. Усы и подбородок бритые, на щеках ничего не растет. Даже смешно. Какого хрена ты забыл в этой системе, сынок?

— Вольно, — киваю.

— Разрешите доложить?

— Докладывай.

Слушаю его рапорт, кто они и откуда приехали. Заключённые называют свои статьи и срок лишения свободы. Хочу развернуться и уйти, но жду. Чёртовы правила, которым надо следовать.

Аркадий Зорин, по кличке Зо́ря — это и есть коронованный. Сорок три года, двадцатку отмотал за убийство. Прошло полтора года и вот он опять на зоне. Держится уважительно. То ли наёбывает, то ли и правда нормальный. Время покажет.

Рассказываю заключённым правила нахождения в режимном объекте. Все отлетает от зубов, я даже не вспоминаю, всё на автомате. Даю команду Дамиру — распределить зэков по камерам и ухожу.

В помещении снимаю фуражку, вытираю лоб платком. Не молодею, только чахну с каждым днём. Но рядом с Ариной не чувствую возраст.

Ноги сами меня несут в медблок. Кристина сегодня на смене. Ненавижу её. Но она ни в чем не виновата. И жалко, и бесит. И нуждаюсь.

Она сидит в кабинете, смотрит какую-то хрень на телефоне. Видит меня, улыбается. Сегодня хорошо выглядит, не как шлюха. Нет красной помады на губах, вместо короткой юбки — лёгкий летний комбинезон.

— Ванечка, — встаёт из-за стола. Оглядываю кабинет, всё напоминает Арину. Хотя она здесь отработала всего ничего, но засела в душу конкретно.

— Хорошо выглядишь, — стараюсь говорить спокойно.

Кристина улыбается, в глазах радость.

— Для тебя стараюсь, — хихикает. Подходит ближе, кладет руку мне на ширинку. Убираю.

— Не хочешь? — спрашивает обиженно.

— Хочу, но не это, — и не с тобой, но молчу. Сцепляю руки за спиной.

— А что тогда?

— Обними меня, — голос дрожит. Какой же ты слабак, Дрёмов.

Кристина на секунду зависает, а потом обнимает меня за талию, кладет голову на грудь. Обнимаю её за плечи, прижимаю к себе. Утыкаюсь носом в макушку. Но она пахнет не так. Вместо лёгкого приятного естественного аромата — дешманские сладкие духи. Отодвигаюсь. Чувствую дикий стыд за этот порыв. Чего я хотел? И, главное, от кого?

Кристина берет меня за лицо, смотрит в глаза. Тянет на себя и целует в губы. Отвечаю. Не хочу и хочу одновременно. Мечтаю, чтобы меня целовали с нежностью и трепетом. Чтобы не