Разрушь меня - Бьянка Коул

Дверца машины со щелчком закрывается, и Аким плавно отъезжает от тротуара. Я поворачиваюсь к Дмитрию, мое терпение иссякает.

— Объясни. Сейчас же.

Он смотрит прямо перед собой, стиснув челюсти. Костяшки его пальцев белеют, когда он сжимает телефон.

— Дмитрий. — Я хватаю его за запястье. — Что происходит? И не говори мне, что это только из-за той статьи.

Он не смотрит на меня. Даже не поворачивает головы. Это рассчитанное молчание только подпитывает мой растущий гнев.

— Значит, вот как все будет? Ты вытаскиваешь меня из кафе, как будто там вот-вот взорвется бомба, но теперь даже не можешь взглянуть на меня?

Его телефон жужжит. Он проверяет его, быстро набирает что-то, а затем возобновляет просмотр города.

— Останови машину, — требую я. — Если ты не поговоришь со мной, я ухожу.

— Таш. — Это едва слышен шепот.

— Нет. Я завязала с этим загадочным дерьмом. Или скажи мне, что происходит, или выпусти меня.

Наконец, он поворачивается ко мне лицом. От неприкрытых эмоций в его глазах у меня перехватывает дыхание. Я никогда не видела его таким... затравленным.

— Ты многого обо мне не знаешь, — медленно произносит он. — О моей семье. То, что я намеренно скрывал от тебя.

— Что скрывал?

Он проводит рукой по волосам, еще больше взъерошивая их. — То, что делает эту статью наименьшей из наших проблем.

— Перестань говорить загадками.

— Ивановы... — Он делает паузу, тщательно подбирая слова. — Мы не просто бизнесмены. Империя была построена не на биржевых торгах и недвижимости.

У меня сводит живот, потому что я так много думала об этом, но так и не получила подтверждения. В конце концов, они постоянно окружены юристами, которые наводят порядок в их делах. Не говоря уже о том, что меры безопасности являются экстремальными даже для миллиардеров, тщательное сканирование комнат и то, как люди, кажется, шарахаются, когда братья входят в помещение.

— Что ты хочешь сказать?

— Империя Иванова — это Братва. — Слова Дмитрия повисают в воздухе между нами. — Я руковожу законным фронтом как генеральный директор, но по своей сути мы — организованная преступность. Русская мафия.

Мой разум крутится, пытаясь переварить это. Идеально сшитые костюмы, деловые встречи, благотворительные пожертвования — все это видимость. Я знала, что он был безжалостным и опасным бизнесменом, из тех, кто мог подкупить любого, кого хотел. Но мафиози? Я обдумывала это, но надеялась, что ошибаюсь.

Какого черта София мне не сказала?

— Две недели назад мы вступили в войну с семьей Лебедевых. — Его пальцы танцуют на моей щеке, но я отстраняюсь. — А теперь из-за этой статьи у тебя на спине нарисована мишень.

— Война? — Мой голос звучит странно для моих собственных ушей. — Как... настоящее насилие?

— Да. — Его прямота заставляет меня вздрогнуть. — Игорь Лебедев уже потерял несколько объектов недвижимости. Он скоро нанесет ответный удар.

Сплетни в кафе, благотворительные вечера и музейная политика — все это сейчас кажется абсурдно тривиальным. Я играла в изощренность, плавая с акулами.

— Вот почему ты так настаивал на неприкосновенности частной жизни. — Это не вопрос, но он все равно кивает.

— Публичная связь со мной подвергает тебя опасности. Игорь Лебедев увидит в тебе рычаг давления. — Рука Дмитрия на бедре сжимается в кулак. — У него уже есть люди, которые наблюдают за музеем.

Я отмахнулась и от странного мужчины, которого заметила на прошлой неделе у египетского крыла, и от машины, которая, казалось, следовала за мной вчера домой, как от паранойи.

— Зачем говорить мне об этом сейчас? — Спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Потому что эта статья лишила тебя всякой защиты, которую давала анонимность. — Его арктическо-голубые глаза встречаются с моими. — Тебе нужно понимать, во что ты ввязываешься. Кто я есть на самом деле.

— Ты скрывал это от меня. — Мой голос полон гнева и обиды. — Все это время ты мог сказать мне, но не сделал этого.

— Это было ради твоей безопасности. — Челюсть Дмитрия сжимается. — Я просто опустил некоторые истины.

— О, как круто. — Я смеюсь, но в этом нет ничего смешного. — Ведь "я управляю преступной империей" — разве это не то, что стоит упомянуть перед тем, как переспать с кем-то? Или, дать возможность мне осознать, на какой риск я иду, оставаясь с тобой.

— Ты бы дала мне шанс, если бы я все рассказал?

Его вопрос висит между нами. Хуже всего то, что я не знаю ответа.

— Отвези меня домой, — говорю я наконец.

— Это невозможно. — Его пальцы барабанят по бедру. — Там ты не будешь в безопасности.

— Мне нужно время подумать. — Я обхватываю себя руками, создавая дистанцию между нами. — Поставь охрану у моей двери, если хочешь, но мне нужно побыть одной.

Впервые за все время, что я его знаю, Дмитрий выглядит совершенно растерянным. Его идеальное самообладание дает трещину, обнажая под собой что-то уязвимое. Он проводит обеими руками по волосам, разрушая тщательную укладку.

— Таш... — Его голос срывается на моем имени.

— Пожалуйста. — Я смотрю на него в ответ. — Если хоть что-то из этого было настоящим, дай мне это.

Он долго смотрит на меня, затем резко кивает. — Я попрошу Акима проводить тебя. Двое мужчин будут у твоей двери, еще двое в вестибюле.

Контроль в его голосе ослабевает, и я вижу, чего это ему стоит. Но прямо сейчас я не могу заставить себя беспокоиться.

Глава 27

ДМИТРИЙ

Я смотрю на запись службы безопасности, показывающую жилой дом Таш, мои пальцы барабанят по столу красного дерева. Три дня тишины. Три дня наблюдения за ней через камеры, обеспечения ее безопасности и предоставления ей пространства, которого она требовала.

По крайней мере, она сохранила охрану. Умная женщина.

— Сэр, люди Игоря снова были замечены возле музея. — Голос Акима прорывается сквозь мои размышления.

— Усилить патрулирование. Я хочу, чтобы за каждым входом следили. — Я поправляю галстук, не в силах перестать думать о выражении ее лица, когда я все ей рассказал. Ужас. Предательство. Страх.

Мой телефон гудит от очередного сообщения о возмездии Игоря. За ночь были подожжены три наших склада. Количество погибших продолжает расти.

— Ваш брат на второй линии, — сообщает мой ассистент по внутренней связи.

Я снимаю трубку. — Что?

— Ты дерьмово выглядишь, — говорит Николай. Должно быть, он наблюдает за мной через офисные камеры. — Когда ты в последний раз спал?

— Я в порядке.

— Конечно. Вот почему ты часами пялишься