Пленница пустыни - Анастасия Вкусная
Так и вышло – провожали гостя со слезами. А я еще и с недосказанностью. Пресекла попытку Питерса поговорить еще раз в вечер перед отъездом. Мы так здорово провели время вместе, что портить все очень не хотелось. Но и сказать ему было нечего – мое мнение не изменилось. По-прежнему планирую заниматься воспитанием детей, а налаживать отношения с новым мужчиной кажется мне лишней тратой сил. Но и категорически отказывать не считаю возможным – Питерс мне нравится, и многое еще может поменяться.
На следующий же день после школы Евка заявила, что нам нужно серьезно поговорить. У меня сердце сжалось, ведь я знала, о чем будет разговор. Мне бы проявить строгость, но не смогла – привыкла идти дочери на встречу, быть честной по возможности. Наверное, нам, и правда, пора пооткровенничать…
– Хорошо, – ответила спокойно. – Пообедаем и поговорим.
И улыбаюсь, будто все замечательно. Будто не соображаю лихорадочно, как буду выкручиваться. Или не буду.
Дочь спорить не стала. Неохотно съела тарелку супа без хлеба, запила чаем и уперлась в меня строгим требовательным взглядом.
– Говори, – безнадежно проговорила, болтая ложкой в собственной тарелке.
Я доесть не торопилась – изо всех сил оттягивала момент. Не вышло.
– Я хочу поговорить о папе, – упрямо свела брови и сложила руки на груди.
– О каком именно? – постаралась, чтобы не прозвучало жалко или грустно.
– Об Амире, конечно.
– Мы столько раз обсуждали это! – ответила чуть возмущенно, пытаясь сбить ее с толку.
– И что? Ты ни разу не ответила прямо на мои вопросы. И Ричард тоже.
А вот Ева еще не умела прятать эмоции – вот-вот заплачет от житейской несправедливости.
– Доченька, – нежно провела по ее щечке. – Просто есть вопросы, на которые невозможно ответить конкретно в текущий момент времени.
– И когда закончится этот момент?! – вспылила она. – Когда ты расскажешь о папе?! Когда он приедет?!
– Я по-прежнему не знаю, Ева. Это правда. Возможно, никогда…
Да, наверное, не стоило вот так… Но я очень устала врать и замалчивать. Я делала это только из-за надежды, что Евка перестанет спрашивать. Но все происходит ровно наоборот – вопросов и слез все больше и больше.
– Никогда?
Она не заплакала тут же. Скорее не смогла моментально осознать это безжалостное слово.
– Да, – я обязана объяснить ей, пока мы не запутались во лжи еще больше. – Обстоятельства могут сложиться таким образом, что Амир вынужден будет остаться в Дубае, а мы тут.
– А как мы узнаем об этом? – Евка держалась как настоящий боец, даже кулачки сжала.
– Никак, милая. Никак. Мы можем просто ждать и надеяться…
Язык не повернулся лишить ее хотя бы призрачного шанса. И себя. Пусть так все и остается – возможно, когда-нибудь, где-нибудь, если…
Обдумав мои слова, Ева все же заплакала. Перетянула ее к себе на колени, обняла, дала время выплакаться. Когда дочь немного затихла, решила, что если уж у нас сегодня день откровений…
– У меня есть и хорошая новость.
– Какая? – довольно вяло поинтересовалась Евка, продолжая всхлипывать.
– Скоро у тебя появится братик или сестренка.
– Что?! – заверещала она и уставилась на меня огромными глазами. – Правда?!
– Конечно, правда, Ева, – засмеялась на ее реакцию.
– А когда?! – принялась пытать меня.
– Наверное, уже в следующем году. Но время пройдет быстро, вот увидишь.
– Ура!!!
Дочь соскочила на пол и заплясала от радости. Вот и забыты горести и печали. По Амиру мы, конечно, будем скучать, но малыш – это прекрасно в любом случае. Честно, меня саму такой поворот очень утешает и радует.
С того дня разговоров об Амире стало меньше. А если и говорили, то просто вспоминали то хорошее, что было в той прошлой жизни. Благодаря ему. Зато о братике или сестричке Ева теперь трещала постоянно. Правда, только дома – договорились, что это секрет. Но теперь Евка сама пристально следила за моим питанием и порой прилично стыдила меня за нездоровые порывы. По утрам варила яйца, напоминала про творог в магазинах и прятала конфеты. Такая забота была приятна, но пока Ева училась, я находила время и возможность перехватить что-нибудь сладкое и калорийное.
Стало легче и потому, что отпала необходимость скрывать тошноту. И придумывать причины отложить что-либо запланированное. Ева не капризничала – соглашалась остаться дома, укутывала меня пледом и приносила теплый чай. А потом тихонько занималась чем-нибудь сама. Обычно мне хватало часика, чтобы отлежаться, и я возвращалась к своим обязанностям.
Учебный год Евка закончила не очень хорошо. В Дубае она училась на одни пятерки, а здесь почти все четверки итоговые вышли. Но мы решили не расстраиваться – переезд все-таки. Дочь пообещала, что в следующем году она обязательно постарается улучшить оценки. Я и не настаивала – она сама к этому пришла. Я просто радовалась, что она смогла доучиться в новой школе. Еще и на «хорошо». К тому же дома мы дополнительно занимались английским и арабским. Нам обеим не хотелось позабыть языки. У нас даже было по одному дню, когда дома общались только на иностранном. Надеюсь, толк будет. В конце концов, почему бы Еве не пойти потом учиться на лингвиста или переводчика. Арабский язык – перспективное направление. Тем более болтает она на нем отлично.
С приходом лета встала проблема отдыха. В моем положении далеко не уедешь, а ребенка оздоровить хочется. Особенно после всего пережитого. Посчитала отложенные деньги, поняла, что ни на что особо не хватит. Решила пусть остаются на непредвиденные расходы. Вытащила из тайника обручальное кольцо и отнесла в ломбард. Предложили мало, поэтому пришлось обойти еще несколько скупок. Но повезло мне в ювелирном магазине. За прилавком оказался сам хозяин, пожилой ювелир. Он дал отличную цену, и мы тут же все оформили. Расставаться с колечком было жаль, но ничего не поделаешь – воспоминания хранятся в моей голове, а жить нужно сейчас.
В отпуск поехали в
