Спаси сердце короля - Фэя Моран

– Как бы то ни было, – чтобы сгладить тяготящую обстановку, снова заговаривает Аластер, – я рад, что вы все добрались. А теперь, если позволите, мы начнём обсуждение того, зачем я и собрал нас здесь. Было весьма неожиданно получить от вас согласие на эту встречу, но вот вы здесь, а значит, полпути уже пройдено.

– Вы меня не интересуете, Аластер, – раздаётся спокойный голос в ответ, и у меня вышибает весь воздух из лёгких. – Я пришёл за ней.

Твою мать…

Соблазн обернуться настолько велик, что я больше не могу совладать с собой и смотрю назад. Сердце ёкает в груди, потом переворачивается, куда-то падает, и всё это происходит всего за одну-единственную секунду. Я теряю связь с собственными лёгкими, забывая дышать. И все эти чувства такие противоречивые, что я никак не пойму, рада ли его видеть или наоборот – я в полном ужасе.

Гай по-прежнему красив. Словно принц, вышедший из сказок. В нём одновременно преобладают безупречная красота и мужественность. От этого дух захватывает. На нём строгий костюм, состоящий из чёрных пиджака и брюк и тёмно-красной рубашки. Его светлая кожа идеально сочетается с мрачными тонами одежды, тёмно-каштановые волосы зачёсаны назад, из чёлки выбилась лишь одна небольшая прядь.

Само совершенство.

– Нет, так не пойдёт, – не соглашается Аластер, явно возмущённый такими дерзкими словами. – Вы прилетели для того, чтобы обсудить…

– Для того, чтобы забрать её, – перебивает его Гай.

У меня не получается оторвать от него взгляда. Но вот он не смотрит на меня совсем. Говорит обо мне, но делает при этом вид, что меня здесь нет.

– Давайте так, Кровавый принц. – Аластер качает головой, крепче сжимая рукоятку трости. – Сперва разговор, о котором я сообщил по телефону, а уже потом получите свою подружку.

– Жену, – резко поправляют его, заставляя меня вжаться в чёртову скамью. Зачем он хочет получить меня обратно?

– Да, жену, – Аластер коротко усмехается. – Прошу прощения, если как-то оскорбил. Ну так что?

Я смотрю на красивое лицо Гая, на поджатые губы, хмурые брови, но при этом максимальное спокойствие и хладнокровие в его чертах. Смотрю в зелёные глаза, мечтая и не желая одновременно встретиться с ним взглядом. Но он по-прежнему не смотрит на меня. Ни в глаза, ни даже на мою фигуру, сидящую совсем недалеко от него. Словно совсем меня не замечает.

– Даю вам час для того, чтобы вы попытались убедить меня, – заговаривает он снова. Его голос, ставший в какой-то мере родным для меня, проносится эхом по залу. – По истечении этого срока я забираю её и возвращаюсь домой. У меня мало времени, и я не намерен тратить его на болтовню с недругами.

Я поражаюсь его дерзости. И Аластер тоже. Но ирландец скорее даже смущён, чем возмущён. Он выглядит так, словно совсем не ожидал, что кто-то может говорить с ним в таком тоне. Будто с какой-то прислугой или человеком из низшего общества. В какой-то мере я даже злорадствую от того, что кто-то ставит его на место таким образом. Гелдоф аж не находится с ответом. Такое ощущение, что если он заговорит, то вместо нормальной внятной речи выдаст сплошное заикание.

Гай пришёл сюда не один, конечно. У входа стоят несколько громил в костюмах – его телохранители. Они отлично вооружены, и я молюсь, чтобы им не пришлось воспользоваться своим оружием.

– В первую очередь я должен поблагодарить вас за свою дочь? – именно с вопросительной интонацией произносит Аластер.

– Я очень надеюсь, что вы здесь действительно были ни при чём и не использовали родную дочь в своих целях, иначе вынужден огорчить вас – вы отвратный отец.

Молчание означает, что Гай застал своего собеседника врасплох. И даже будто бы заставил слегка побледнеть.

– Вы думаете, я могу быть на такое способен? – с явным возмущением спрашивает Аластер.

– Её похитили в Нью-Йорке. А насколько я знаю, в Нью-Йорке немало ваших коллег, которые могли бы устроить это. Может быть, вмешались даже итальянцы.

– Интересно, зачем им это нужно было?

– Чтобы вы начали с нами войну, очевидно. – Гай делает небольшую паузу. – Но это уже не важно… Будь мой отец на моём месте, вряд ли Таллия Гелдоф выбралась бы невредимой, и мы оба это знаем, – продолжает Гай, не дав и слова вставить Аластеру. – Не за что.

Значит, Таллию похитила и «подложила» мафия извне – итальянская? Чтобы подставить Харкнессов, словно они выкрали дочку босса одного из ирландских кланов? Ведь это действительно могло выступить причиной для войны. Значит, у «Могильных карт» есть ещё один враг?

– Забудьте об этом неприятном эпизоде, – произносит Гай совершенно спокойно, будто его вообще не волнует, что кто-то пытался провернуть схему, которая могла ему навредить. – Главное, она воссоединилась с семьёй. Я был с Таллией гостеприимен. Думаю, она вам рассказывала. Надеюсь на то же самое с вашей стороны сегодня. Нам обоим ведь не нужны проблемы?

Аластер выслушивает всё молча, обдумывая сказанное. Не знаю, как часто эти двое встречались за жизнь, но по тому, как ирландец держится, могу предположить, такое поведение от Гая он видит впервые.

– Что ж, конечно, – наконец выдаёт Гелдоф. – Пройдём, обсудим моё предложение. Кто знает, может быть, вы увидите в этом что-то полезное для себя.

Я замираю на месте, когда, кивнув, Гай проходит мимо меня. Если бы я протянула руку, смогла бы коснуться его. За ним остаётся шлейф приятного аромата, которым он всегда пахнет, и я к своему ужасу осознаю, что хотела бы в эту минуту быть ближе к нему, чтобы вдохнуть этот запах полной грудью. Но он по-прежнему на меня не смотрит. Я ощущаю неприятный укол обиды, за который стыдно даже мне самой. Уму непостижимо! Я просто не имею сейчас права обижаться на него.

Гелдоф отходит с Гаем подальше к алтарю. Пользуясь случаем, я осторожно встаю со скамьи и выхожу из ряда, заставив одного из телохранителей Аластера напрячься и повернуться ко мне всем телом. Видно, если я вдруг побегу, он будет готов схватить меня. Вот только куда я побегу? Мне деваться некуда, да и нет причин убегать.

– Уйди с дороги, – зло шиплю я мужчине, когда он заграждает мне путь к запасному выходу.

– Финн, отойди, – громко приказывает Гелдоф, заметив мои попытки. – Мы не ограничиваем её свободу.

И тогда я беспрепятственно прохожу чуть дальше, делая вид, что