Хрупкий побег - Кэтрин Коулc

Наконец он посмотрел мне в глаза. Лед исчез, но на смену ему пришел гнев:

— Мне нужно было сделать больше, чем просто сломать ему нос.

Я провела рукой по его шее и сжала:

— Не нужно было. И, думаю, он теперь будет обходить меня стороной.

Шеп протянул руку, взглянул на мою руку и едва-едва коснулся синяка кончиками пальцев:

— Этого не должно было случиться.

— Нет, не должно. Но в жизни случается всякое. Мне повезло — рядом было пятеро, кто стал за меня горой. Пятеро, кто решил проблему и сделал так, чтобы я была в безопасности. Но больше всего — мне повезло, что ты был среди них.

Дыхание Шепа стало резким и частым:

— Колючка… — Его взгляд снова опустился к моим губам.

Боже, как я хотела его поцеловать. Потеряться в нем. Раствориться в каждом прикосновении.

Он наклонился. Совсем близко.

Позади нас вдруг раздалось громкое мяуканье. Я дернулась, чуть не оступилась, когда Лось влез между нами, громко возмущаясь. Клянусь, он звучал, как разочарованный родитель.

— Прости, — пробормотала я. — Если он проснулся — требует еды.

Один уголок губ Шепа приподнялся:

— Я накормлю. А ты иди в душ.

— Уверен?

Он кивнул и собирался пройти мимо. Но вдруг остановился. Наклонился и поцеловал синяк.

— Я бы все отдал, чтобы этого не было.

Я застыла, дышать стало трудно. Шеп выпрямился, прошел мимо, за ним — Лось, все еще ворча. А я так и осталась стоять, не двигаясь. Место, к которому прикоснулись губы Шепа, продолжало гореть.

Я вытащила фриттату из духовки и поставила на плиту. Она выглядела потрясающе. И должна была — я постаралась на славу. Мне просто нужно было отвлечься. После очень холодного душа я разобралась с котятами, потом занялась теплицей.

Но мне все равно было не по себе, будто я вот-вот выпрыгну из собственной кожи. И я решила приготовить что-то посложнее на завтрак. Тем более у меня были те самые сезонные томаты. Я соединила их с моцареллой, пармезаном, свежим базиликом и рукколой, добавила карамелизированный лук.

Отступив назад, я сама собой восхитилась. Осталось только поджарить хлеб из свежего заквасочного багета, который я испекла пару дней назад и будет идеально.

Позади послышались шаги, но я не обернулась. Не могла. Одной мысли о том, что увижу Шепа, хватило, чтобы мои щеки загорелись. Я все еще ощущала его губы на своей коже. Как будто ожог, отпечатавшийся навсегда.

— Скажи, что бы это ни было — ты поделишься, — раздался за спиной голос Шепа.

Эти слова немного разрядили напряжение внутри меня. Я глубоко вдохнула, повернулась:

— Как ты смотришь на фриттату?

Он улыбнулся:

— Звучит изысканно.

— Мы тут вообще очень утонченные. Старинные томаты, два вида сыра, зелень, карамелизированный лук...

Шеп покачал головой:

— Осторожнее, а то потом тебя будет трудно выгнать через пару месяцев.

Я замерла. Он жил здесь всего несколько дней, а я уже не хотела, чтобы он уезжал. Мне нравилось, что он рядом. И не просто нравилось — я обожала, что он здесь. Словно его тепло наполняло дом светом, которого давно не хватало.

Отогнав эти мысли, я подошла ближе:

— Как рука?

— Все в порядке. — Он пошевелил пальцами, проверяя подвижность, но я заметила, как он чуть поморщился.

Я осторожно взяла его руку и подняла, чтобы осмотреть. Кожа на костяшках была содрана, суставы опухли и уже начали синеть.

— Шеп...

— Все нормально. — Он поднял мою подбородок, большим пальцем легко коснулся губ. — Цена, которую я бы заплатил снова и снова.

Я раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но в дверь постучали.

Шеп напрягся:

— Ты кого-то ждешь?

Я покачала головой. Волна тревоги подступила, но я заставила себя успокоиться. Люди, которые хотят тебе зла, не стучат в дверь. Я сделала вдох и направилась к прихожей, но Шеп остановил меня.

— Я открою. Наверное, это Ро, пришла проверить тебя.

Но то, что он не хотел, чтобы я открывала дверь, говорило о другом. О том, что он не был уверен. И что ему не все равно. Он хотел встать между мной и любой угрозой. От этой мысли внутри меня вспыхнула целая буря чувств.

Благодарность за его заботу. Облегчение — я больше не одна. И страх. Потому что Шеп не сможет защитить меня от всего. А он всё равно будет чувствовать в этом ответственность.

— Трейс, — сказал Шеп с удивлением в голосе. — Все в порядке?

— И да, и нет, — ответил глубокий голос.

Я раньше видела старшего брата Шепа и Ро по городу, но старалась держаться подальше. В Лос-Анджелесе у меня был печальный опыт общения с копами. В лучшем случае они были перегружены и не успевали разбираться в таких историях, как моя. В худшем — смотрели с осуждением, будто я сама была виновата во всём, что случилось.

— Мне можно войти? Или ты собираешься держать меня на морозе? — добавил Трейс.

Несмотря на лето, по утрам в горах было прохладно.

Шеп обернулся ко мне, не пуская брата, вопрос в глазах.

Я сцепила пальцы, сжала их, пытаясь сохранить равновесие:

— Пусть войдет.

Если я откажу — все будет выглядеть еще хуже. У Трейса появятся лишние вопросы. Он может начать копаться, узнавать обо мне больше.

Шеп на секунду замер, будто давая мне шанс передумать.

— Все в порядке, — прошептала я.

Он тяжело вздохнул — раздражение прозвучало в этом выдохе:

— Заходи. Но смотри — кот у нас суровый. Если у тебя еда, рискуешь остаться без руки.

Из гостиной донесся пронзительное мяуканье Лося.

— Принято, — отозвался Трейс, входя в дом. Его взгляд скользнул по прихожей, потом по коридору, пока не остановился на мне. Не грубый, не холодный, но оценивающий. В его зеленых глазах было что-то, что подмечало больше, чем обычно. От этого мне стало не по себе.

— Доброе утро, Тея. Прости, что так рано, — сказал он, стараясь говорить мягко.

— А мне извинений не будет? — вмешался Шеп, хлопнув брата по руке.

— Младший брат, который в детстве считал забавным кидаться в меня водяными шариками, не заслуживает извинений за ранние визиты.

Я не удержалась, губы дернулись:

— Водяные шарики, да?

Шеп с виноватой улыбкой:

— Ты бы слышала, как он ругался. У Трейса было богатое воображение.

Я хмыкнула:

— Я бы тоже ругалась.

Шеп встал рядом со мной, давая понять, что он здесь и поддерживает.

Трейс протянул руку:

— Рад, что наконец познакомились официально. Ро о тебе только хорошее говорила.

Я пожала его ладонь, заметив, насколько он обаятелен.