После развода не нужно возвращать (СИ) - Лебедева Катя

Мы переглядываемся с Глебом и молча киваем, оба понимая, что это пустые, ничего не значащие слова. Все равно каждый проложит жить свою жизнь.

Еще полчаса директриса объясняет нам как помочь сыну, просит создать видимость дружеского общения, мл, это поможет ему.

В итоге выходим из кабинета, в молчании выходим на крыльцо школы и останавливаемся, словно нам есть о чем поговорить прямо здесь и сейчас, но нам не о чем говорить даже несмотря на случившееся.

- Я приеду в субботу, поговорю с ним, - начинает бывший даже не глядя мне в глаза, но я замечаю, как достал ключи от машины из кармана. - Объясню, что драться из-за всяких мелочей и чужих слов - недостойно мужчины, чадо уметь держать удар, в том числе и словесный.

- Это не мелочь! - вырывается у меня от нахлынувших эмоций. - Его чувства - не мелочь! Его боль - не пустяк, из-за которого не стоит переживать! И приезжать н надо. Сама справлюсь.

На этих словах он поворачивается ко мне, и в его глазах читается та же знакомая, усталая досада, что и месяц назад при разводе.

- Я сказал, приеду и поговорю. Не надо мне указывать, как воспитывать моего сына. Ты уже достаточно навредила ему своей опекой.

Не дожидаясь того, что я еще скажу, Глеб разворачивается и уходит, а я стою и стараюсь унять дрожь в коленях. И сквозь всю эту боль, злость и унижение пробивается одна, единственная, эгоистичная и спасительная мысль, заставляющая меня сделать глубокий вдох.

Слава Богу.

Слава Богу, он ничего не заметил.

Глава 6

Ева

Шесть лет. Они пролетели как один долгий, насыщенный день. Я переехала в другой город, большой, шумный, полный возможностей. Здесь меня никто не знал, и это было лучшим лекарством. Я построила карьеру, начала с младшего маркетолога и вот на прошлой неделе получила повышение до руководителя отдела.

Матвей вырос настоящим мужчиной, съехал и теперь живет с замечательной девушкой, Лерой. Вчера он звонил, советовался, как лучше сделать ей предложение. Голос дрожал. Я слушала и плакала от счастья, стоя у себя на кухне.

А еще у меня есть Алиса. Моя радость, мое солнце. Через три дня ей исполнится пять лет. Именно поэтому я сейчас брожу по бесконечным залам «Детского мира», пытаясь выбрать из миллиона плюшевых медведей, пони и единорогов того самого, самого лучшего.

Я стою перед стеллажом с мягкими игрушками, щупаю огромного бархатного зайца с грустными глазами, как вдруг за спиной раздается голос. Голос, который я не слышала много лет, и еще столько же бы и не слышала с радостью.

- Ева? Боже правый, это действительно ты? Не может быть!

Я медленно, будто в замедленной съемке, поворачиваюсь. Передо мной стоят они.

Глеб и Ира.

У меня перехватывает дыхание, и я инстинктивно сжимаю в руках того самого зайца, словно ищу в нем опору.

Глеб изменился, стал еще солиднее, мужественнее. Седые виски, дорогое пальто, уверенная поза. Время поработало на него, придав шарм. Но его взгляд, тот самый, оценивающий и недоверчивый, остался прежним. Он смотрит на меня, и я вижу, как в его глазах пробегает тень удивления, а затем привычное недоверие. Он изучает меня, пытаясь найти… что? Следы неудач? Отчаяние?

Ой, плевать.

Ира выглядит сияющей. Дорогое пальто, идеальный маникюр, ухоженное лицо.

- Какой невероятный сюрприз! - продолжает Ира, делая шаг вперед. - Что ты здесь делаешь, в этом городе? Мы были уверены, что ты где-то далеко, на другом конце страны! Это же просто невероятное совпадение!

Мозг работает с бешеной скоростью, перебирая возможные оправдания, хотя оправдываться не в чем. Сердце колотится, словно бешеное. Они не должны узнать про Алису. Это единственное, что имеет значение. Мой мир, мое тихое счастье, выстраданное и собранное по крупицам, они не имеют никакого права к нему приближаться.

Воздух вокруг внезапно становится густым и тяжелым, сладковатый запах детского магазина теперь кажется удушающим. Я заставляю себя улыбнуться, надеваю маску легкой, деловой непринужденности, которую годами оттачивала на совещаниях после выхода из декрета.

- Да, мир действительно тесен, недаром так говорят. Как-то так сложилось. А в магазин вышла по делу. У коллеги недавно родилась дочка. Решили всем отделом сделать подарок, поручили мне выбрать что-нибудь подходящее, вот и присматриваюсь, - слегка показываю рукой на стеллаж с игрушками, и пальцы предательски дрожат.

Надеюсь, они не заметят ничего. Надеюсь, они не увидят панику, что бьется под маской спокойствия.

Глеб молчит все это время, не сводя с меня пристального взгляда. Его молчание тяжелее любых слов.

- И как ты тут? – спокойно, но с чем-то едва уловимым в голосе спрашивает у меня.

Я встречаю его взгляд, и меня пронзает старая, знакомая боль, смешанная с горьким триумфом. Внутри все сжимается в комок, но я держусь, расправляю плечи. Он не должен увидеть ни тени сомнения или слабости во мне.

- Все хорошо, Глеб, спасибо, что спросил. Жизнь, знаешь ли, постепенно наладилась, все встало на свои места. Устроилась в солидную компанию, работа интересная, и как раз недавно получила повышение. Теперь руковожу отделом. Так что да, у меня все прекрасно и идет своим чередом.

Говорю это с легкой улыбкой, но внутри замираю, ожидая его реакции, его язвительной шпильки, его неверия, но он лишь медленно кивает, его взгляд становится чуть менее жестким, в нем появляется что-то похожее на одобрение, и это неожиданное признание странным образом ранит сильнее, чем его привычное пренебрежение.

- Это замечательно. Честно говоря, я искренне рад это слышать. Очень рад за тебя, - в его тоне звучит неподдельное удивление, даже, кажется, капля уважения, и эта капля обжигает, как кипяток. Мне хочется крикнуть, что его одобрение мне больше не нужно, что его мнение ничего не значит, но я лишь молча киваю, чувствуя, как подступает ком к горлу.

Вот только я понимаю, что в этом явно главный подвох и он ждал все это время, что я приползу. Вот только что-то пошло не по плану.

- А вы? Что привело вас в наш город? - перевожу разговор с себя на них, отчаянно желая его завершить, схватившись за этот вопрос, как утопающий за соломинку. - Какие-то дела?

Но я не смотрю на него, я смотрю на яркие витрины, на бегущих мимо детей, лишь бы не встречаться с ним глазами, не видеть того смешения старой привычки и нового любопытства в его взгляде.

Вот только Ире не нравятся наши странные гляделки, и она решает вмешаться первой.

- У Глеба тут командировка! А я... Ой, прости, я просто не в силах молчать! - она сжимает его руку двумя ладонями и смотрит на него с обожанием, которое кажется таким неестественным, таким наигранным, что противно. - Мы только вчера узнали! Я беременна! Мы до сих пор на седьмом небе от счастья, и мы зашли сюда... Мне просто необходимо было посмотреть на все эти крошечные вещички, прикоснуться к ним, чтобы наконец осознать это полностью! Мы скоро станем родителями, это же так невероятно!

Она говорит это с таким торжеством, с таким вызовом, будто ждет, что я рухну на пол от горя, что разрыдаюсь или брошусь на нее с кулаками. Но я чувствую лишь странное спокойствие, и огромную, всепоглощающую жалость к ней, к нему, к этому ребенку, который придет в мир, построенный на обмане и пепле чужого счастья.

Я смотрю на Глеба, но в глазах та же усталость, что и много лет назад, та же пустоту, которую ни новая жена, ни ожидаемый ребенок не смогли заполнить. Ничего не изменилось. Они застряли в своем выбранном круговороте, а я вырвалась.

- Поздравляю вас, - поздравляю их, и действительно желаю этому невинному ребенку всего самого хорошего, чтобы он не стал разменной монетой в их играх. - Искренне поздравляю вас обоих с такой прекрасной новостью. Это действительно замечательно.

Я делаю небольшой шаг назад, стараясь поскорее уйти.

- Мне пора, коллеги ждут, нужно определиться с подарком. Еще раз от всей души поздравляю. Всего вам самого доброго.