Измена. Ушла красиво - Ася Исай

Потому что не могу, хочется крикнуть. Потому что знаю о твоей второй семье и теперь жду удобного момента отомстить. Потому что ненавижу и люблю одновременно. Потому что Маша... Какой из этих ответов будет самым уместным?

— Мы семья, — говорю вместо всего что варится в голове.

Он усмехается. Жалкая пародия на улыбку.

— Семья. Красивое слово.

Ухожу на кухню готовить завтрак. Руки дрожат, когда разбиваю яйца. Желток растекается по сковороде, шипит масло. Запах жареного вызывает тошноту.

Маша спускается к завтраку последней. Волосы собраны в небрежный пучок, под глазами следы плохого сна. Мой ребёнок взрослеет в этом аду.

— Доброе утро, солнышко.

— Привет, мам.

Садится за стол, берёт телефон. Прячется за экраном — её способ справляться с происходящим.

— Папа где?

— В гостиной.

Она кивает, жуёт тост. Мы научились общаться намёками, недоговорками. Целые разговоры в одном взгляде.

— Сегодня родительское собрание, — напоминаю.

— Ты придёшь?

— Конечно.

— А папа?

Молчу. Мы обе знаем ответ.

После завтрака Маша уходит в школу. Обнимаю её у двери, держу чуть дольше обычного. Она не сопротивляется — понимает, что мне нужна эта секунда близости.

— Пока, мам. Всё будет хорошо.

Если моя двенадцатилетняя дочь успокаивает меня, что-то окончательно сломалось в этом мире.

Возвращаюсь к Ивану. Он так и сидит на диване, уставившись в одну точку. Включаю телевизор — пусть будет фоном. Новости бубнят о курсе валют, погоде, политике. Обычная жизнь обычных людей.

— Давай прогуляемся, — предлагаю. — Врач говорил, тебе нужен свежий воздух.

— Не могу.

— Почему?

— Люди смотрят.

— Иван, никто на тебя не смотрит

— Смотрят. Узнают. Показывают пальцем — вот убийца идёт.

Это паранойя, внушаю себе. Побочный эффект лекарств. Или депрессии. Или...

Звонит телефон. Номер подруги Лены высвечивается на экране. Колеблюсь — брать или нет.

— Алло?

— Уля! Наконец-то! Я уже думала, ты меня в чёрный список занесла.

Голос бодрый, живой. Из другого мира.

— Прости, Лен. Просто...

— Знаю, знаю. Слушай, мы с девочками в пятницу собираемся. Ничего особенного, просто кофе попить. Присоединишься?

Смотрю на Ивана. Он даже не замечает, что я говорю по телефону.

— Не знаю, смогу ли...

— Уль, ну хоть на часок! Мы же сто лет не виделись толком. Оксана спрашивает о тебе, Марина тоже.

— Хорошо. Постараюсь.

— Отлично! В нашем обычном месте, в три часа.

Кладу трубку. "Наше обычное место" точка, где мы встречаемся последние лет двадцать. Когда мы были моложе, на этом месте был ночной клуб, в котором мы отчаянно искали приключений. Сейчас это уютная кофейня с мягкими диванами и джазом в колонках. Но те стены помнят многое…

К вечеру еду на родительское собрание. Учителя говорят об успеваемости, экзаменах, выпускном. Родители устраивают скандалы из-за цвета штор.

— Маша молодец, — говорит классная руководительница. — Правда, в последнее время немного рассеянная. Всё в порядке дома?

— Да, — лгу. — Всё хорошо.

Она смотрит с сомнением, но не настаивает.

Возвращаюсь домой. Иван спит на диване, телевизор бормочет. Укрываю его пледом, выключаю звук.

На кухне наливаю себе вина. Красное, терпкое. Пью маленькими глотками, чувствуя, как тепло растекается по телу.

Достаю ноутбук, открываю поисковик. Пальцы сами набирают: "как жить с депрессивным мужем". Тысячи ссылок. Форумы, статьи, советы психологов.

Читаю истории других женщин. У одной муж после смерти ребёнка замкнулся в себе. У другой — после увольнения. Третья пишет: "Пять лет борюсь, сил больше нет".

А я? Сколько я ещё выдержу?

Закрываю ноутбук. Вино выпито, в голове туман.

Ложусь одна. Кровать огромная, холодная. Натягиваю одеяло до подбородка, закрываю глаза.

Но сон не идёт. В голове крутятся мысли. О серьгах, которые он купил не мне. О второй семье. О том разговоре в туалете ресторана, перевернувшем мою жизнь.

Может, я всё придумала? Может, ослышалась? Я мечусь по лимбу не зная как вырваться. Моя жизнь застряла между правдой и ложью. Между долгом и желанием свободы. Между любовью, которая медленно умирает, и привычкой, которая держит.

А еще меня съедает сомнение. Подозрение. Невозможность выяснить правду.

Как спросить у человека на грани: "Кстати, милый, а правда у тебя есть вторая семья?" Как копаться в телефоне того, кто каждую ночь просыпается с криком?

Не могу. И потому живу в этом аду неопределённости.

Завтра пятница. Встреча с подругами. Нужно будет улыбаться, говорить, что всё хорошо. Играть роль.

Как и каждый день.

Как и всю оставшуюся жизнь?

Нет. Когда-нибудь это кончится. Станет лучше. Или хуже. Маша подрастёт, уедет учиться. И тогда...

Тогда я смогу уйти. Начать заново. Без лжи, без боли, без этой удушающей жалости.

Засыпаю под утро. Снится море. Мы втроём на пляже. Иван строит замок из песка с Машей. Я фотографирую их, смеюсь. Солнце слепит глаза.

Просыпаюсь от его крика. Опять кошмар.

Встаю, иду к нему.

— Тише, тише, я здесь.

Он цепляется за меня, как утопающий. Дрожит.

— Я видел его лицо. Он смотрел на меня. Прямо в глаза.

— Это сон. Просто сон.

Укачиваю его, как ребёнка. Мой сильный муж. Мой сломанный муж.

Мой, возможно, неверный муж.

И я не знаю, что из этого страшнее.

Глава 4. Правда

Толкаю тяжелую дверь кофейни на Чистых прудах. Колокольчик над входом звякает слишком весело для моего настроения. Внутри пахнет свежемолотым кофе и ванильными сиропами — приторно-сладкий аромат, от которого слегка мутит. Или это от бессонной ночи?

Выбираю столик у окна, подальше от шумной компании студентов. За стеклом Москва. Серая, мокрая, безразличная. Прохожие спешат мимо, кутаясь в шарфы, их лица расплываются в дождевых потеках на стекле.

Снимаю пальто, вешаю на спинку стула. Ткань пропиталась влагой и запахом города — выхлопными газами, прелыми листьями, чужими духами из переполненного метро. Достаю телефон — проверить, не отменила ли Лена встречу. Нет сообщений.

— Уля! Улечка!

Поднимаю голову. Лена стоит у входа, отряхивая зонт. Боже, как она изменилась! Помню её год назад — потухший взгляд, вечно поджатые губы, глаза полные слез, сутулые плечи под бесформенным свитером. А сейчас...

Сейчас передо мной другой человек. Стрижка каре с медным оттенком блестит под светом ламп. Фигура подтянутая, в облегающем платье цвета морской волны. На шее — тонкая золотая цепочка с кулоном. И главное — глаза. Живые, искрящиеся, без той тоски, что жила в них все пятнадцать лет её брака.

— Елочка моя! — встаю, чтобы обнять. — Ты потрясающе выглядишь.

— Спасибо, дорогая. А ты... — она отстраняется, внимательно разглядывает меня. В её взгляде мелькает что-то похожее на жалость. — Похудела очень.

Машинально одергиваю блузку. Да, похудела. На два