Крылья для двоих. Развод - Елена Левашова
– Елена Васильевна, я очень хотела что-то почувствовать. Понять вас, простить… Но я не могу, понимаете? Бог вам судья.
Ростислав не проронил ни слова, Антон Олегович тоже… Они почти не смотрели на меня, выбрав в качестве объекта наблюдения свои ботинки…
Не знаю, что буду говорить Ване, когда он вырастет? Ей-богу, я мечтала, чтобы все это было ошибкой… Но вышло по-другому…
Я хочу уйти, но Тимур уговаривает меня остаться и выслушать приговор.
– Лида, сегодня все закончится. Больше ты не услышишь о них, – обнимает он меня, ища взгляда.
– Что ты такое говоришь? Они скоро выйдут и…
– Ростислава лишат родительских прав, а я… Я теперь отец Ванечки, Лид. И я не позволю Волгиным приближаться к нашей семье.
– Встать, суд идет!
На негнущихся ногах я поднимаюсь с места. Не дышу почти, будто приговор выносят мне. Наверное, так и есть? Впереди меня ждут годы покоя и свободы, счастья, радости, карьерного роста… А когда их выпустят… Не знаю, что я скажу тогда? Буду вновь ходить и оглядываться по сторонам? Или уеду на край земли, чтобы больше никогда не видеть Волгиных?
– Елена Васильевна Волгина, обвиняемая по статьям 105 УК РФ, часть 30 (покушение на убийство), 125 (заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры), 163 УК РФ (посягательство на достоинство, честь, здоровье, иные законные интересы и права), суд постановил: признать виновной по вышеуказанным статьям и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на десять лет.
Она падает в обморок, а я отворачиваюсь. Прячу лицо на груди мужа…
Антону Олеговичу дали пять лет за соучастие в преступлениях жены. Ростислав получил два года за подделку медицинских документов…
Новое заключение, сделанное после эксгумации тела Ларисы, все же доказало, что девушка получила несовместимую с жизнью травму после падения садовой фигуры…
– Все кончено, Лидуся, – крепко обнимает меня Тимур, когда мы выходим из злополучного зала. – Не думай о них больше… Не станут они мстить или искать встречи. А мы… Давай уедем в Сочи? Ты же хотела? Да и детям будет полезен морской климат.
– Ты серьезно? – расплываюсь в улыбке я. – Ты готов вот так…
– А чего бояться? Я готов летать, Лид… Если вторым пилотом будешь ты. Так что – ты не против?
– Нет, мой капитан. Я готова стать твоим штурманом.
Эпилог
Прошло пять лет…
Тимур.
– Папа, у меня получилось!
Ванечка бежит по каменистому, влажному от наползающих волн берегу, крепко удерживая веревку. В небе болтается воздушный змей. Рвется, стремясь высвободиться, борется с весенним ветром, а потом опадает, не справившись с потоком.
– Молодец, сынок, – глажу его по голове, устремляя взгляд на Маришу.
Дочка накрывает «стол», сооруженный из старой, дырявой лодки. Раскладывает пластмассовую посуду, а по кругу сажает кукол.
Ее темные, заплетенные в хвостик волосы, шевелятся на ветру, а лучики солнца оставляют на щеках отметины румянца.
– Пойдем завтракать, Ванюш. Маришка нам стол накрыла, – подмигиваю сыну.
У Ванечки один отец – я… Ростислав отсидел два года, а потом уехал в Сирию. Служил военным врачом в госпитале, а после завершения контракта присоединился к движению «Врачи без границ». Он ни разу не позвонил Лиде. И Ваньку ни разу не проведал… Тем хуже для него… Сынишка растет правильным парнем – добрым и справедливым, целеустремленным.
Лида опасалась, что он будет скучать по Волгиным, терзать ее расспросами. Но этого не случилось…
Я продал квартиру и купил небольшой, уютный домик на побережье Черного моря.
Конечно, мама Лидочки последовала за нами… На счастье хозяев коммуналки, нашелся крупный инвестор, пожелавший на месте квартиры, соорудить современный фитнес-зал. Татьяна Степановна выгодно продала комнату, а Лида помогла ей вложиться в строительство студии.
– Пап, а мама придет завтракать? – деловито спрашивает Мариша, насыпая в тарелочки песок.
– Конечно. Только Настюше подгузник поменяет.
Поднимаю взгляд, завидев спускающихся со склона девчонок… На Лиде белый сарафан. Ее волосы колышутся на ветру, отливая оттенками золота, а из взгляда струится беспечность. Я много лет ждал вот такого ее взгляда – счастливого, расслабленного, без черной, поглощающей душу тоски и печали…
Гадкая печать Волгиных не хотела покидать ее тело… Она переживала, когда их отправляли по этапу, первый год писала им письма, на которые не получала ответа…
Собирала неподъемные сумки с провизией. Звонила начальнику тюрьмы, справляясь об их здоровье…
А потом отпустила их… Оторвала от себя, как раковую опухоль…
Наша дочка Настя улыбается, обнажая беззубые десны. Сучит руками и ногами, торопясь очутиться в моих руках.
В душе щемит от нежности, когда я распахиваю руки и притягиваю девчонок к груди…
– Устала? – целую Лиду в лоб.
– Из клиники звонили. Датчик на аппарате УЗИ сломался. Прости, что задержалась – поставщик не особо горел желанием работать в воскресенье. Пришлось побороться.
Лидия Ермилова – одна из лучших ветеринарных врачей в городе. Клиника Лиды, основанная на вырученные с продажи наследства деньги, пользуется большим доверием.
– Ты же мой борец, – целую ее в нос и губы. – Но взгляд почему-то особенно грустный. Что-то стряслось? Татьяна Степановна приболела или…
– Елена Васильевна ночью умерла, Тим. Мне Вадим Семенович позвонил. Наконец-то, Волошина заживет спокойно. Она очень боялась ее возвращения на свободу.
– А почему умерла? – вздыхаю я.
– Сердце не выдержало. Тяжело ей все это давалось. Еще и Рост… Он и с родителями перестал общаться. Никто не знает, где он сейчас? Сирия, Алжир, Индия… Последний год Елена Васильевна собирала по крупицам информацию о нем.
– И ей, понятное дело, ничего не рассказывали. Лид, ты же не виновата ни в чем? Не грусти… На следующей неделе к нам в гости Валентина Афанасьевна приезжает.
– Пора уже ей к нам перебираться, – улыбается Лида, наблюдая за детьми. – Мариша так ее любит.
– Это точно. Скоро одним пилотом в нашей семье станет больше, так что…
– Эй, – толкает меня в бок Лида. – Каким еще пилотом? Ванька неделю назад мечтал стать ветеринаром.
– Ага.
