Развод. Пусть горят мосты (СИ) - Бестужева Стася

– Не переживайте, – шепчет мне старшая медсестра Валентина Ивановна, женщина лет пятидесяти с добрыми глазами. – Они привыкнут. Анна Петровна рассказала о вас только хорошее.

Вторая клиника специализируется на амбулаторном приёме и малоинвазивной хирургии. Третья – на реабилитации пациентов. Четвёртая – детская.

– Детская клиника – моя особая гордость, – говорит Анна Петровна, показывая палаты, оформленные яркими рисунками. – Здесь лечатся дети из малообеспеченных семей, сироты, дети-инвалиды. Многие операции мы делаем бесплатно.

В детском отделении нас встречает заведующая – молодая женщина-педиатр Светлана Михайловна. Она показывает игровые комнаты, школьные классы для детей, которые проходят длительное лечение.

– А вот здесь мы планируем открыть новое отделение микрохирургии, – говорит она. – Специально для сложных случаев, которые раньше считались безнадёжными.

Понимаю, что это будет моя зона ответственности. Дети со сложными травмами, врождёнными пороками развития, требующие высокотехнологичных операций. Именно то, чем я мечтала заниматься всю жизнь.

К обеду мы возвращаемся в главную клинику, где нас ждёт сюрприз – торжественный приём в честь новых руководителей. В конференц-зале собрался весь медицинский персонал, накрыт стол с петербургскими деликатесами.

– Дорогие коллеги, – обращается к собравшимся Анна Петровна, – сегодня особенный день для нашей сети клиник. Я передаю руководство людям, которых считаю лучшими специалистами в своих областях.

Она рассказывает историю нашего знакомства, о том, как мы спасли Марию, о наших профессиональных достижениях. Слушаю и понимаю, что это не просто формальная процедура – она действительно верит в нас, доверяет нам дело всей своей жизни.

Когда приходит моя очередь выступать, волнуюсь не меньше, чем перед первой серьёзной операцией.

– Уважаемые коллеги, – начинаю я, глядя на море лиц, – для нас с Максимом это не просто новая работа. Это возможность продолжить миссию Анны Петровны – спасать жизни, давать надежду, лечить не только болезни, но и душевные раны.

Рассказываю о своих планах развития микрохирургического отделения, о желании внедрить новые методики, о том, как важно для меня сохранить традицию бесплатного лечения для нуждающихся.

Максим говорит о нейрохирургии, о возможностях, которые открывает современное оборудование, о сотрудничестве с европейскими клиниками.

После официальной части начинается неформальное общение. Сотрудники подходят, знакомятся, задают вопросы о работе, о планах. Лёд постепенно тает, атмосфера становится более тёплой.

– А вы действительно спасли девочку на Крите? – спрашивает молодой ординатор. – Мы видели по телевизору, но не верилось, что это правда.

– Правда, – улыбается Максим. – И не только мы. Там была целая команда греческих врачей. Мы просто делали то, что умеем.

– И теперь эта девочка здесь, в Петербурге? – интересуется медсестра.

– Да, живёт с бабушкой. Моя дочь уже подружилась с ней, – отвечаю я.

***

Вечером мы с Максимом гуляем по набережной Невы. Дети остались дома, играют в настольные игры с Марией, которая пришла в гости. Анна Петровна уехала по своим делам, предоставив нам время освоиться.

– Ну что, не жалеешь? – спрашивает Максим, останавливаясь у парапета и глядя на Петропавловскую крепость.

– Нет, – отвечаю честно. – А ты?

– Тоже нет. Более того, чувствую, что мы приняли правильное решение. Здесь мы действительно нужны, здесь нас ценят не за медийность, а за профессионализм.

Идём дальше, молча наслаждаясь вечерней красотой города. Где-то играет уличный музыкант, влюблённые парочки сидят на скамейках, туристы фотографируются на фоне дворцов.

– Лена, – говорит вдруг Максим, останавливаясь, – я хочу тебе кое-что сказать.

Поворачиваюсь к нему, и в его глазах вижу что-то новое, что заставляет сердце биться чаще.

– Все эти месяцы, пока мы боролись за твоих детей, пока переживали весь этот кошмар с разводом... я понял, что ты стала для меня не просто другом.

Слова, которых я ждала и одновременно боялась. После всего пережитого с Павлом страшно снова кому-то доверять, снова открывать сердце.

– Максим... – начинаю я, но он мягко прикладывает палец к моим губам.

– Не торопись с ответом, – говорит он. – Я не прошу немедленного решения. Просто знай, что я готов ждать столько, сколько нужно. Готов быть рядом, поддерживать, помогать с детьми. Без давления, без требований.

Смотрю в его глаза и вижу искренность, которой так не хватало в отношениях с Павлом. Максим не пытается меня завоевать, не строит планы на мое будущее без моего согласия. Он просто предлагает быть рядом.

– Я благодарна тебе, – говорю тихо. – За все. За поддержку, за веру в меня, за то, что не оставил нас в самые трудные дни. И я... я тоже чувствую, что между нами что-то есть. Но мне нужно время разобраться в себе.

– Конечно, – он берет мою руку, осторожно, словно боится спугнуть. – У нас есть время. У нас есть общая работа, дети, которые уже стали друзьями. Давай просто посмотрим, как будет развиваться наша жизнь здесь.

Возвращаемся домой, держась за руки, и это кажется естественным, правильным. В квартире нас встречает смех – дети играют в какую-то настольную игру, и Мария азартно объясняет правила на смеси русского и греческого языков.

– Мама! – Даниил подбегает ко мне. – Мария научила нас новой игре! А завтра она покажет нам, где в Петербурге самые лучшие качели!

– И музей с динозаврами, – добавляет Ника. – Оказывается, здесь есть настоящие скелеты!

– А я хочу посмотреть корабли, – говорит Полина. – Мария сказала, что на Неве стоят настоящие военные крейсеры!

Смотрю на детей – моих и Максима – и понимаю, что они уже воспринимают себя как одну большую семью. Для них нет разделения на "моих" и "чужих", они просто счастливы быть вместе, открывать новый город, заводить новых друзей.

Мария тоже расцвела за эти несколько дней. Когда мы встретили ее в аэропорту, она была тихой, немного замкнутой девочкой, еще не оправившейся от потери родителей. А сейчас смеется, болтает без умолку, явно счастлива от того, что у нее появились друзья ее возраста.

Глава 44

Третья неделя в Петербурге начинается с неприятного сюрприза. Прихожу в клинику утром и обнаруживаю, что в операционной №3 сломался один из микроскопов. Старшая медсестра Валентина Ивановна встречает меня с виноватым видом.

– Елена Викторовна, простите, но оборудование отказало вчера вечером во время плановой операции. Пришлось переносить пациента в соседнюю операционную.

– Почему мне не сообщили сразу? – спрашиваю, чувствуя раздражение. – У нас сегодня запланированы три сложные операции.

– Мы... мы думали, что к утру все наладится, – мямлит она, избегая моего взгляда.

Понимаю, что дело не только в поломке. За три недели я заметила, что "старые" сотрудники клиники относятся ко мне с осторожностью. Не открытой враждебностью, но и не с доверием. Для них я по-прежнему "варяг из Москвы", которой Анна Петровна передала управление их родной клиникой.

– Вызывайте техников, – говорю коротко. – И в следующий раз любые проблемы с оборудованием докладывать немедленно, в любое время дня и ночи.

Дохожу до своего кабинета, где меня ждет еще один сюрприз. На столе лежит заявление об увольнении от доктора Смирнова, одного из самых опытных хирургов клиники.

Вызываю его к себе через полчаса.

– Олег Петрович, – говорю, указывая на заявление, – объясните причины такого решения.

Смирнов – мужчина лет пятидесяти, работающий в клинике больше десяти лет, смотрит на меня с плохо скрываемой неприязнью.

– Елена Викторовна, ничего личного. Просто не готов работать под руководством человека, который не знает специфики нашей работы.

– В каком смысле? – напрягаюсь я.

– В прямом. Вы здесь три недели, а уже меняете устоявшиеся порядки, критикуете методики, которыми мы пользовались годами, требуете внедрения новых протоколов.