Альтер Эго - Villa Orient

комнаты мы бы с ним никогда не встретились, потому что красивых и популярных мужчин я обхожу по ещё большему радиусу. Он, кажется, усмехается, глядя на мою неловкость, но я ничего не могу с собой поделать. Надеюсь, что я его только забавляю, и он не испытывает никаких неприятных эмоций. Мне не хочется его раздражать, хотя, какая разница, если мы с ним сегодня разойдёмся навсегда и больше никогда не встретимся.

Я стараюсь не поднимать глаз всё время, пока он одевается. Но потом тень от него падает на меня, когда он стоит рядом, прямо передо мной.

— Ты готова? Можем идти?

Я смотрю на его ботинки, потом осторожно поднимаю глаза по джинсам, нервно сглатываю, доходя до ширинки, и опять опускаю взгляд, любуясь его красивой обувью. Он протягивает мне руку, но я вскакиваю сама. Конечно, он терпеливо ждёт, пока я соберусь с мыслями. Он даже готов мне помочь, но в моём случае это нерешаемая задача, и мне поможет только топор от головы.

Мои мысли постоянно разбегаются, сталкиваются, падают, смешиваются и проделывают много странных акробатических номеров, ограниченные черепной коробкой. Пока я принимаю решение и начинаю действовать, мне нужно время, чтобы осмыслить. Поэтому я не отвечаю сразу, что приходит в голову. Поэтому люди считают меня излишне рассудительной и очень задумчивой. Зато это помогает мне в работе, а мои тесты на профпригодность бьют рекорды.

Когда я резко вставала, не подумала, что он стоит близко — практически в двадцати сантиметрах от меня. И я резко отступаю назад, натыкаюсь на кресло, колени подкашиваются, и я снова падаю в него. Он уже открыто надо мной смеётся и всё-таки помогает мне встать, аккуратно подтягивая за локти, и сразу отступает, чтобы у меня было больше пространства для манёвра.

— Не ушиблась? Всё нормально?

Хотя он знает ответы на свои вопросы. Они риторические, и он всё это сделал специально. И я повела себя именно так, как он хотел. И всё же я отвечаю:

— Нет… Да.

Мы наконец выходим из номера. В лифте я забиваюсь в дальний угол. Он встаёт у задней стенки. Он гораздо более уверенный и расслабленный, чем я. Я сейчас похожа на невротичную девицу, близкую к обмороку от того, что нахожусь в лифте с красивым мужчиной, который меня вчера отменно трахнул.

Именно так и должны подумать люди, которые входят в лифт этажом ниже. Пара средних лет окидывает нас взглядом. Мужчина слегка кивает мне в знак приветствия, женщина безразлично отводит взгляд.

Когда я соглашалась на эту встречу, то не думала, что будет именно так. В моей картине мира всё должно было закончиться вчера ночью, через пару часов. Он должен был собраться и уйти. Благо, сейчас даже про деньги на тумбочке не нужно напоминать — сумма заранее переведена на банковскую карту. Ира сказала не обсуждать с ним этот вопрос, мол, это не принято, и, в общем, неприлично. Прилично или нет, ей виднее. Как он объясняет это налоговой — не мои проблемы. Но стоит он немало, поэтому, если бы пришлось нести столько наличных денег, я бы, наверное, отказалась. И на тумбочке они бы не поместились. Меня вполне устраивает, что мы с ним не обсуждаем материальную сторону сделки.

Лифт наконец приезжает на нужный нам этаж, оставив пожилую пару ехать дальше, и мы выходим вдвоём.

— У тебя тяжёлая сумка. Я могу понести.

— Нет, спасибо, я справлюсь.

— Всегда справляешься сама.

Это не вопрос, он утверждает. Да, а как же иначе, учитывая, что я одна? Конечно, это мой выбор, и все дела, но иногда и правда хочется живого человека рядом, и не только поговорить или поплакать — для этого у меня есть подруга. Но хочется и чтобы поделиться радостью, да и всякими мелочами. Иногда хочется, чтобы кто-то был рядом, ничего больше. Но это лишь фантазии. У меня уже был муж, но близким человеком он не стал. Я раньше не чувствовала такой отчуждённости, даже от посторонних людей, хотя поняла это только много позже. Конечно, дело было не только в нём, сколько во мне, но легче от этого не становилось. Я бы хотела сказки, но я знаю, что реальная жизнь иная, и поэтому я сама несу свою сумку. Если женщина стала слишком самостоятельной, то мужчина ей нужен, только если она его полюбит, во всех остальных случаях он лишь мешает и раздражает.

Я знаю, где здесь ресторан, поэтому иду первой, или он позволяет мне быть впереди. Но он всё равно рядом.

Девушка на входе с улыбкой интересуется:

— Вы вместе? Столик на двоих?

Он отвечает быстрее, пока я думаю, как странно, что мы всё ещё вместе. Нонсенс. Меня с головой накрывает когнитивный диссонанс.

— Да.

— Пойдёмте.

Она усаживает нас за столик у окна. Я осторожно озираюсь по сторонам. Маловероятно, что здесь сегодня в субботу утром могут быть мои знакомые, но чем чёрт не шутит. Я не нахожу никого знакомого и наконец смотрю на него. А он всё это время смотрит на меня. Его взгляд открытый и дружелюбный. Сейчас он не пытается меня очаровать или склеить, ему это попросту не нужно. Я и так с ним, а причины, которые бросили меня к нему в объятия, уже не имеют значения.

У меня к нему столько вопросов, которые я не стану задавать, но какая разница? Могу ведь я поинтересоваться хоть чем-то. Я никогда бы не подумала, что первой начну разговор, но язык у меня сейчас так и чешется. Пожалуй, сейчас я боялась неловкого молчания даже больше, чем сказать глупость. Я знаю миллион способов начать ничего не значащую беседу. Можно поговорить о природе или о погоде. Это самое простое. Но о чём говорить с мужчиной, который вместо слов приветствия меня трахнул?

— Алекс — это производное от Алексея или Александра?

— Ни то, ни другое.

— Творческий псевдоним?

— Можно и так сказать. Почему Аврора?

Люди не верят, что живого реального человека в двадцать первом веке могут звать Авророй. Но это как раз мой случай. Мой папа, Герман, решил, что имя Аврора как раз подходит к его отчеству, особенно в сочетании с фамилией Виннер. А мама не возражала. Да-да, чуете, в чём подвох? Я — Заря-Победительница. Зато я могу называть своё имя незнакомым людям, и они никогда не подумают, что оно настоящее. Они подумают, что я странная. Опять же, в