Измена. Он не твой - Яна Мосар
Я прижимаю ладонь к виску, боль пульсирует в голове.
– Я понимаю, что виновата…
– Ещё бы вы не понимали! Сорвали праздник! Знаете, что я с вами сделаю, если деньги сегодня же не переведете обратно? Я вас так засужу, мало не покажется! Ваши торты больше никому не понадобятся, гарантирую! И не мешало бы проверить вас санстанции.
Она бросает трубку. Я остаюсь с телефоном в руке и стою на кухне, среди разгромленной кухни.
Накрывает ощущение, что я просто падаю куда-то вниз, в яму, из которой нет выхода.
Ярослав, эта Анна, измена, торт, заказ…
Я хочу отсюда уехать. Я хочу к маме.
Но снова лезу в наш чат.
Милый, классный до недавнего.
Хочется как вбросить в чат что-то типа “с каких пор чужие мужья стали “твоими мужчинами?!”
Уже почти набираю. А потом вспоминаю – тут же правила. Тут за такое без разбора удалят и меня, и её. Даже если я права. Это не тот чат, где можно вываливать личные драмы.
Точнее драмы можно, а вот разводить сплетни и ссоры – нет.
И я останавливаю себя. Глотаю злость. Стираю написанное. Потому что, как только я нажму “отправить”, меня выкинут – и без того мало у меня сейчас осталось. А этот чат – одно из немногих мест, где можно найти поддержку и спросить совет.
Сначала его создали пару девочек у нас в районе. Потом он постепенно начал обрастать юристом, врачом, соцслужбой. Наш маленький мир, где быстро можно найти ответ на множество вопросов.
И я дорожу этим местом, потому что как ушла с работы, подруг не осталось, а с кем-то обсудить и посплетничать порой очень надо.
Поэтому я открываю профиль этой Анны.
Я: “Здравствуйте, что вы имели ввиду, написав “мой мужчина”? У него вообще-то есть семья. Жена и дочка».
И отправляю.
Теперь сижу и тупо смотрю на экран, ожидая ответа, зная, что больнее мне уже вряд ли будет.
Глава 7
Мое сообщение так и висит непрочитанным.
И я как-то глупо и унизительно жду от нее ответа.
Как будто я тут виновата во всем.
– Катюш, ты кашу будешь? – забираю дочку и вывожу из прохладной кухни, где все еще проветривается.
– Неа, хотю бинчики.
– Сейчас, я быстро уберу и напеку тебе. Хорошо?
Кивает.
Я машинально начинаю убирать кухню. Перемываю противни.
Виновата перед женщиной, конечно. Надо придумать, как исправить все можно. Может, еще один торт испечь?
Продуктов не хватит на второй торт. Надо ехать в магазин. А это собирать Катю, а до этого ее покормить. Это на час затянется. Потом пока выпеку, пока остынут, пока крем, украсить…
Присаживаюсь на пол, собираю бело-синие осколки от кружки.
Когда ездила на экскурсию, купила нам две коллекционные кружки. По вечерам часто садились и пили из них чай или кофе. В такие моменты именно из этих одинаковых парных кружек.
А сейчас одна из них разбилась. Как и мы. Не собрать ее больше. Не склеить так, чтобы не было видно, что случилось.
Пусть даже и случайно, но было же. Он был с другой женщиной. Касался ее, целовал, любил… Передергивает от мысли.
И в палец отдает резкой болью.
Кровь проступает тонкой линией на подушечке пальца.
– Ну, супер, – поднимаюсь и иду в ванную промыть.
Ключ в замке.
Щелчок.
Поворот.
Дверь.
Замираю. Дыхание перехватывает, и все внутри будто втягивается, как перед ударом.
Ярослав.
– Папатька!
– Привет, вишенка, – целует. – У тебя чего такие ноги холодные? Где твои носочки?
Я забыла их ей надеть…
Больница. Капельницы. Кашель изматывающий. Бессонные ночи с термометром.
Все разом перед глазами.
Я так замоталась со всем этим, что забыла о дочери.
– Холодина у вас тут!
Идет на кухню.
– Ёпт…
Заглядывает в ванную.
– Выходи, поговорить надо.
Уставший, невыспавшийся. Катя у него на руках, обнимает и прижимается к шее.
– Мне и так все понятно. Можешь ничего не объяснять.
– Я жду.
– Если ты за вещами, то собирайся и уходи.
– Я приехал поговорить.
– А я – нет.
– Так значит?
– Так. Значит.
– Хорошо.
Закрывает дверь.
О чем-то с Катей говорит. Я не вмешиваюсь. Пусть пообщаются. Сейчас мы уедем, когда еще увидятся. А им обоим это очень надо.
Не собираюсь ему говорить, что уезжаю. Он будет скорее всего против. А мне плевать.
Против его измены я тоже была бы против. Но меня никто не спрашивал. Почему я теперь должна отчитываться?!
Неспеша заклеиваю себе пластырем палец.
На самом деле жду, чтобы он скорее ушел.
Поговорить надо, согласна. Но сейчас все так живо и больно, что я только свою боль могу вываливать на него. Не хочу слушать его оправдания и прощения.
Я не готова к этому.
Но, когда выхожу, слышу, что он у Кати в комнате.
Иду и заглядываю к ним. На полу возле комода чемодан, в который он скидывает ее вещи.
– Ты что делаешь?
– Ты кажется не хотела говорить, – жестко напоминает мне.
Катя уже переодета в уличные штанишки и кофту. Прижимает любимого медведя.
– Ты куда ее вещи собираешься? Ты что творишь! – подбегаю и выхватываю у его чемодан.
– Катя едет со мной! – забирает назад ее вещи и захлопывает чемодан.
– Никуда она не поедет!
– Это и моя дочь тоже. Раз ты не хочешь говорить. значит я уйду. Но с ней. Я имею на нее прав не меньше, чем ты.
— О чем говорить?! – повышаю на него голос. – О чем ты хочешь говорить? О том, как…
– Не кричи при ребенке, – перебивает меня. .
Берет за руку и выводит в коридор.
– Тебе надо врачу показаться.
– В смысле врачу?
– Психиатру, например. Я не оставлю с тобой ребенка! Ты чуть не спалила квартиру! У тебя дочка ходит одна по дому с открытыми окнами. Ребенок после болезни не одет, холодный весь, голодный.
– Не так все было!
– Не так? Я по фактам смотрю. Ты же не хочешь меня выслушать и услышать. У тебя факты. У меня тоже!
– Катюш, идем, поедешь пока со мной, –
