Измена. Он не твой - Яна Мосар
Пытаюсь сдержаться, выдыхаю.
— Прекратите орать.
– Я на вас участкового вызову.
Раньше Ярослав всегда его ставил на место. А теперь я одна.
— Идите в свою квартиру. Отдыхайте. Я проветриваю уже.
— Ты мне не указывай, что делать, – дергается на меня. – Тебе что, проблем мало?
Без мужчины рядом в таких ситуациях страшно. Что бы я ни сказала,он меня не боится. Это Яр одной фразой их затыкал.
Дергаю резко дверь и захлопываю.
Закрываюсь на все замки.
Меня всю трясет. Он уже там, за дверью остался. Но до сих пор ругается и матерится.
С обуглившихся коржей сыплются черные крошки. В миске поверх крема разводы. Не убрала в холодильник крем… когда пошла Катю укладывать спать. И он расслоился от жары.
Хочется дико заорать или сбежать из собственного дома.
Муж ушел!
Торт сгорел!
Ничего не получается!
И никто не может мне помочь!
Я без разбору все выкидываю в мусорное ведро. А потом оседаю рядом с ним и снова плачу.
Ни-че-го не хочу.
Ложусь рядом с дочкой. Обнимаю ее.
Почему, когда так все плохо, все наперекосяк, его нет рядом?
Засыпаю скорее от усталости и бессилия.
Когда просыпаюсь, в квартире дубарина из-за открытого окна. Зато пахнет уже не так сильно.
Беру телефон. Проверяю.
Яр ничего не писал.
Чат.
От Анны Резник фото. Свежее. Отправлено утром.
Изображение размыто. Надо только нажать на него, загрузить и посмотреть.
Глава 6
Дрожащим пальцем нажимаю на фотографию. Картинка медленно загружается.
С каждой секундой внутри натягивается струна.
Сначала вижу размытые огни ночного города, отражающиеся в окне. Пустой бокал вина на подоконнике. Мужское плечо.
Замираю.
На плече небольшая, но отчетливая родинка в форме листика. Знакомая очень.
Как у Ярослава.
Сердце громко и болезненно стучит в груди. Трясется и надрывно подрагивает.
Руки трясутся.
И подпись…
“Девочки, спасибо за рецептики, мой мужчина доволен ”
Мой мужчина…
Доволен…
Спасибо…
Чат оживает.
“Вроде ты писала, что он не твой?”
“Теперь уже, кажется, мой ”
Эта мерзкая улыбочка.
Ее игривый тон.
Как будто меня специально дразнит, словно знает, что я это вижу.
Часто моргаю. Прогоняю слезы.
Дышу. Поверхностно, прерывисто.
Как он мог?! Как он мог вот так просто предать меня, Катю, нашу семью?
Резко поднимаюсь и машинально хватаю кружку со стола.
Выскальзывает.
Разбивается вдребезги об пол. Осколки разлетаются по кухне.
– Скотина! – кричу, не думая уже, что разбужу Катю. – Ненавижу тебя, слышишь?! Ненавижу!
Вокруг заваленная грязной посудой раковина, испорченные коржи в мусорном ведре, расслоившийся крем, который уже не спасти.
И вокруг всего этого осколки моей любимой чашки.
Почему ты это сделал, Яр? Ну чего тебе не хватало?
Опускаюсь на пол и собираю осколки.
Беспомощность какая-то, тоска безумная.
Я одна, он там, с ней.
Он вообще знает, что она в этом чате? Что я вижу все?
Телефон пиликает личным сообщением. Маринка.
Марина: “Даш, ты видела это?”
Она, конечно, тоже все понимает.
Я: “да”
Я: “Марин, он к ней поехал”
Я: “за что он так со мной, а?”
Я: “может, еще вместе это пишут и смеются?”
Маринка перезванивает.
– Писать долго, солнышко. Даш, послушай. Не верю я, что Ярослав вот так поехал к какой-то левой бабе.
– Она не левая. Он изменяет мне с ней. Понимаешь?
– Так и сказал? Изменяет?
– Нет, он сказал, что изменил. Один раз. Случайно. А кто сказал, что нельзя случайно второй раз с ней?
– Успокойся, хорошо?
– Как мне успокоиться, а?
– А может, это не он? Ну мало ли мужиков с родинками?
– Не мало, конечно. Но что-то совпадений слишком много.
– Ну ты все его родинки, что ли, помнишь?
– Я бы очень хотела, чтобы ты ошибалась, – шмыгаю носом, – но мы ведь обе знаем, что нет… – Осматриваю свою кухню и погром. В квартире все еще пахнет гарью. – Мне еще торт заказали, а я все испортила. Коржи сгорели, крем расслоился.
– Скажи, что заболела и не получится.
– Я людей подведу.
– О себе подумай, Даш. А не о людях. Как Катюшка?
– Нормально вроде. Я хочу к родителям съездить.
– И его одного оставить?
– А что, мне за ним по бабам бегать предлагаешь?
– Ну, может, он захочет поговорить.
– Я не захочу. Эти все дешевые отговорки и отмазки про физиологию и один раз… Я хочу узнать, кто она такая, Марин.
– Зачем тебе это, Даш? Переживать только больше будешь. Накручивать себя.
– Понять хочу, что в ней есть такого, чего не было во мне.
– Я бы на твоем месте не писала. Это как унижение.
– И пусть. Кто она вообще такая? Фразами бросаться, что это ее мужчина? Когда он ее стал?
Катюша заходит в кухню и трет кулачками глаза.
– А де папа?
– Ладно, Мариш, давай, Катя проснулась. Пойду ее кормить.
– Давай, держись. Я попробую еще про нее узнать.
– Спасибо.
Отключаюсь и кладу телефон на стол.
– Привет, малышка, ты проснулась? – присаживаюсь к ней и обнимаю.
Кивает и хмурится, собирая брови на переносице.
– Де папа?
– На работе, котик.
Надувает губы и собирается плакать.
– А кода пидет?
– Как освободится, тогда придет. Катюш, а хочешь к бабушке Тане съездить в гости?
– С папай?
– Папа на работе. Он потом приедет.
– Хатю.
Ну и хорошо.
Я беру телефон и набираю сообщение заказчице торта. Извиняюсь, что не получилось, я приболела. Обещаю вернуть предоплату.
Через минуту телефон оживает звонком. Номер заказчицы.
– Да, алло…
– Это что вообще такое, Дарья?! – сразу срывается в крик женщина. – Вы понимаете, что у меня сегодня юбилей у мамы?! Я на вас рассчитывала, а вы вот так меня подставляете?!
– Простите, пожалуйста, – пытаюсь вставить хоть слово. – Я…
– Что вы? Заболели? Знаете, мне всё равно на ваши болезни! Если взялись делать, будьте добры отвечать за это! Вы вообще понимаете, сколько я вам заплатила? Вы думаете, мне деньги нужны? Мне нужен был торт, понимаете?!
– Я верну вам всё до копейки, – – оправдываюсь, стараясь не сорваться. – Мне очень жаль, правда…
– Мне ваши «жаль» вообще не сдались!
