Договор на нелюбовь - Евсения Медведева
По щекам потекли слёзы. Их мокрый след тянулся по скуле, теряясь на шее. Горло сжалось в спазме, и даже если бы я сейчас захотела закричать, то всё равно не смогла бы.
Принятие затопило меня полностью, и он это ощутил, потому как чуть наклонился. От него пахло табаком, ванилью и алкоголем. Точно… Он был пьян. Оттого и взгляд такой стеклянный, отсутствующий. Словно броню нацепил, не позволяя подойти ближе.
Сделал последнюю затяжку и бросил окурок в горлышко бутылки, что стояла на полу. Он будто все это время напряжённо о чем-то думал. Саша выдохнул облако дыма вверх и резко подался вперёд, сгребая меня в свои объятия. Сильные, грубые и жадные.
– Огонь, говоришь? – зашипел он, впиваясь в мои губы.
Ощущала больные укусы повсюду… От губ до шеи. Терпела и молчала, принимая всё, что было приготовлено. Лишь выдохнула от звука его голоса. Пусть, главное, не молчит.
– Сгорать хочешь? – его руки опустились на мои плечи, пальцы с силой вжимались в кожу, начиная очередной этап пытки, двигаясь к груди.
– Ты серьёзно рассчитывала разжечь пламя и не обжечься? А ты жестокая…
Теплые ладони накрыли, с силой шаркнув по болезненно напряженным соскам, и я вскрикнула, вскинув назад голову. Но он отреагировал мгновенно, накрутил волосы на кулак, не позволяя отводить взгляд, что сейчас был ему необходим. Что он пытался в нём увидеть?
– Давай, Катя, поведай мне свой коварный план приручения мужчины…
Его губы вновь стали бегать по шее, оставляя влажный след от языка. Смотрела на него, жадно ловя обрывки взгляда в всполохах молний.
– Мало тебе? – зарычал он, опуская руки на мои бедра. – А чего же ты хочешь?
Почему-то я молчала. Ответ крутился на кончике языка, но челюсть будто свело, не позволяя произнести ни звука. Лишь слышала собственные стоны, постепенно превращающиеся в всхлипы. Пробежался по внутренней стороне бедер и замер, наблюдая за мной. Но это была лишь передышка. Тайм-аут, чтобы дать себе время подумать. А он думал… Царёв о чем-то усердно размышлял.
Губы его дрогнули в ухмылке, и он взял меня на руки. Как пушинку.
Те пять шагов до кровати были самыми долгими в мире, потому что успела прикоснуться к нему, вдохнуть его запах и убедиться, что это всё же он. Он! Мой Царёв. Но как только спина коснулась холодной простыни, Саша вновь отстранился.
– Чего ты хочешь, Катя? – он медленно стянул с себя черную футболку и навис надо мной. Грудью едва касалась его, когда делала глубокий вдох. Он зна-а-а-ал это… чувствовал. Наслаждался моей реакцией. Шарил по мне своим острым взглядом, пытаясь ничего не упустить.
– Говори… Я слышать хочу. Сам хочу услышать, Катерина, – зашептал на ухо, прикасаясь колючей щекой. – Когда правду говоришь сама, остаётся шанс на спасение. А когда за тебя говорят – это путь в пропасть, откуда обратной дороги уже не будет. Сознавайся. Сама…
Бесполезно это было, потому что я словно язык проглотила. Лишь вздрогнула от его поцелуев, что стали рассыпаться по коже, как разрывные бомбы. Меня словно разносило на части от контраста ощущений. А он этого и добивался… Касался губами, ласкал языком, втягивал кожу и прикусывал, смакуя момент пару секунд. Отпускал и начинал все заново. Быстрые касания, лёгкие укусы и жар от его выдохов сменялись нежным дуновением, унося меня во тьму. Потеряла счет времени, тело стало чужим. Меня переполняли ощущения, что подобно пузырькам шампанского скапливались под пробкой, ожидая свободы…
– Я согласен был на любые твои условия! Готов был принять любую прихоть, но вместо этого ты решила унизить меня?
Унизить? Я ахнула, пытаясь собраться с силами, чтобы выяснить, какого хрена происходит! Но нет… Я была убита и растоптана.
– Говори! – рычал он, опускаясь всё ниже. Но я продолжала молчать, лишь жалобно заскулила, когда его покусывания участились на внутренней стороне бедер. Впитывала шумные вдохи и шуршащее ласковое рычание.
Из глаз полились слёзы, когда Саша перешёл в атаку. Его зубы оставляли извилистую дорожку боли, прерываемую коротким поцелуем, что пунктирной линией старались свести меня с ума. Двигался по тонкой коже бедра, то и дело меняя направление, силу и темп. Следы путал, отвлекал, а потом я услышала собственный крик…. Абсолютно животный и до ужаса откровенный, потому что его язык опустился на болезненно набухший клитор. Я прикусила собственную руку, чтобы снова не закричать. Чтобы сохранить тишину и не дать той буре, что сейчас металась у меня внутри, выйти наружу.
Он слышал, но не остановился. Лежала перед ним полностью открытая, обездвиженная и раздавленная. Царёв отстранился, положил руки мне на живот, а потом опустился ниже, царапая вибрирующую точку грубостью кожи и заскользил по бедрам, чтобы развести мои ноги как можно шире. Улыбался Царёв… Рассматривал меня распластанную перед ним, жадно шарил по телу руками, впивался пальцами, а потом стал покрывать поцелуями. Миллионами нежных поцелуев, что ласкали каждый миллиметр моей кожи, и не успокоился, пока вновь не замер между ног. Языком прокладывал дорожку к моему удовольствию, сгущая мои ощущения до максимума: удары переходили в нежные засосы, движения то замедлялись, то учащались, сменяя лёгкие касания сильным нажимом.
Он упивался моими стонами, а я извивалась, как шелковая лента, то и дело выгибая спину. Его рука накрыла мою грудь, сжав с большой силой в тот момент, когда язык стал выписывать быстрые круги вокруг клитора. Тело рассыпалось от охренительно ярких вспышек нового ощущения: звук его влажных поцелуев, громкое дыхание, тяжелая рука, и сверкающие глаза, которые вонзались в меня, как только я снова опускалась на кровать. Не было в этом чего-то постыдного. И смущения в его мимолетном взгляде я не обнаружила, что ещё сильнее раздирало мне сердце.
Царёва было уже не остановить, а я и не пыталась. Старалась запомнить каждый миг этого болезненного удовольствия. И как только мышцы предательски стали скручиваться в узел, намереваясь прекратить всё это, прервать и обрушиться на меня всей силой оргазма, Саша вновь отстранился. Звякнула пряжка ремня и шум падающих джинсов взорвал секундную тишину, возникшую между громовыми раскатами. Напряглась, не понимая, что делать дальше…
– Тебе просто нужно было попросить, Катя! Не обязательно было делать из меня посмешище!
Его пальцы вновь вернулись к истязанию удовольствием. Игра его была не окончена, очевидно. Не прерывая пытки, второй рукой он
