Драйв - Кейт Стюарт
А что я сказала бы ему сейчас — уже совсем другая история.
Нейт тоже ни разу так и не позвонил, несмотря на мои попытки выйти с ним на связь. Я ненавидела то, как мы расстались. Я всё еще любила его каждый день.
Я оставалась верна им обоим, хотя у меня не было ничего, за что можно было бы зацепиться ни с одним из них. Какая-то часть меня верила, что так я расплачиваюсь за свое расколотое надвое сердце. Но правда была в том, что любила я их обоих всем этим сердцем, целиком.
И Лекси была права: мне пришлось отстраниться от Нейта, чтобы увидеть правду. Легче от этого всё равно не становилось.
Логика Лекси спасла меня, даже если она не была до конца верной. Я любила свою жизнь с Нейтом Батлером, в этом я даже не сомневалась. У меня не было ощущения, что я от чего-то отказываюсь, чтобы быть с ним, потому что быть с ним стало моей новой мечтой. Единственное, от чего мне пришлось отказаться, чтобы быть с Нейтом, — это Рид.
В первые месяцы после расставания я бродила по улицам, молясь столкнуться с ним, как уже случалось не раз. С каждым шагом, с каждой пустой улицей без малейшего его следа я всё сильнее чувствовала: он принял решение. И я должна была уважать его, потому что, если честно, я была эгоисткой. Любовь вообще эгоистична. Но как бы незаконченна ни была наша история, я была благодарна за каждую минуту, проведенную с ним.
Переосмыслить свою жизнь и свой выбор оказалось самым трудным, что я когда-либо делала. Я полностью признала свою связь с Ридом. Несколько месяцев назад я искренне извинилась перед сестрой. Она лишь покачала головой, когда я стояла на пороге ее дома со слезами на глазах. Она улыбнулась, взяла меня за руку и вернула на мое законное место в своей жизни. Она тоже попросила прощение, и впервые с той самой ночи много лет назад, когда я выбрала свое эгоистичное сердце, я почувствовала, что она снова со мной.
Я всё-таки получила степень магистра, но далось это мне с огромным трудом. Я не смогла сделать вид, будто разбитое сердце ни на что не влияет, и расплатилась за это. Я позволила себе разгрести целую коробку из-под обуви, набитую эмоциями, и выбралась с другой стороны одновременно и просветленной, и выжженной.
Перенесенный инсульт так меня напугал, что я стала жить, панически боясь любого риска. Жизнь — не игра в рулетку, но, похоже, мне нужно было принять ту самую свою «страстную» часть, чтобы по-настоящему расцвести. И я расцвела. И так, что буквально не могла влезть ни в одну вещь из своего гардероба. Поправилась на двадцать фунтов и чувствовала этот вес в каждом движении.
И так, чудом родилась новая Стелла?
Ничего подобного.
Для новой Стеллы дела обстояли иначе. Я всё еще была в процессе восстановления, незаконченной версией самой себя. Мне предстоял долгий путь, чтобы обрести то сияние, как у Лекси. Так что я позволила себе чувствовать, и делала это, несмотря на страх.
Я позволила себе страдать.
Но так и не отпустила. Не могла.
Лекси выдернула меня из состояния ступора, в котором я смотрела на шелковистый шоколадный пирог, пуская слюни.
— Эй, прости, что пропустила твой день рождения. Приезжай быстрее домой, ладно? Я хочу загладить вину.
— Надеюсь, «загладить» не означает торт. С этим я и сама справлюсь, — пролепетала я виновато.
— Сучка, бери эти пончики. У тебя офигенная задница, — рассмеялась она.
— Хотела бы я, чтоб меня это реально останавливало. Я уже вся трясусь, как желе, а ты только поощряешь меня.
— Ты променяла мужиков на пончики, — вздохнула она. — Жаль, я до этого не додумалась первой. Быстро домой, сучка. — Она отключилась, а я всё ещё уставилась на витрину, забитую жареным тестом в сахаре.
Я стояла у прилавка, а женщина, которая частенько видела меня здесь за последние месяцы, смотрела с опаской — будто я могла в одиночку опустошить всю ее витрину. В ее взгляде сквозило осуждение, но я различала и зависть. В ее взгляде был голод.
— Большую коробку?
Я кивнула и быстро озвучила свой список:
— Так, два датских с крем-сыром, два «медвежьи лапы». Четыре шоколадных, два глазированных.
— Всё? — нетерпеливо спросила женщина.
— Нет, — ответила я, уставившись на нее в упор таким же пустым взглядом, а потом расплылась в широкой, почти безумной улыбке, просто чтобы напугать ее. — И одну с посыпкой.
Сзади раздался знакомый тихий смешок, и мое сердце провалилось куда-то в пятки.
Ну конечно. Только так мы и могли встретится.
Тяжело вздохнув, я обернулась и увидела Нейта, стоящего позади меня. Он был безупречно одет, а по его лицу медленно расползалась улыбка.
Это был мой худший кошмар. Я была в своих единственных джинсах, которые еще застегивались, и в грязной футболке с надписью Spank Me137, взрослым мужиком в подгузнике на картинке. «Запущенный вид» это было мягко сказано. Волосы были собраны в небрежный пучок на макушке, а на лице не было ни грамма косметики.
— Привет, — сказал Нейт, оглядывая меня с ног до головы.
— Можешь просто сделать вид, что я сейчас в том самом комбинезоне, который ты любишь, на каблуках и выгляжу сногсшибательно?
Его взгляд смягчился, он сделал шаг вперед и положил двадцатку на стеклянную витрину.
— С посыпкой за мой счет.
Дама за прилавком посмотрела на Нейта, и ее выражение лица мгновенно изменилось. Она была голодна — голодна по сексу с Нейтом Батлером. И я понимала ее. Он всегда так действовал на женщин и ни разу не давал мне повода для беспокойства. Мне удалось сдержать навернувшиеся слезы, но, когда я заговорила, голос всё равно предательски дрогнул:
— Как ты?
Нейт повернулся ко мне, сделав заказ, а я
